– Кто разрешит? – Настя шмыгнула носом, – Шурик уже сказал, типа, до свидания, девушка. Ты что, говорит, не знаешь, что Андреевич друг Фролова? Вот и пожинай плоды своего поведения, – она бросила «бычок» прямо на пол, – за все, говорит, надо платить… а я не хочу! Я хочу жить так, как мне нравится!.. Блин, почему вы все попали к банкиру, а к этому уроду?.. – ответа не знал никто, и Настя прекрасно понимала это, – всех ненавижу! – она сжала кулачки.
– Насть, ну, ты что?.. – Даша отпрянула, – и меня тоже?..
– Тебя, нет, – Настя усмехнулась, – ты хоть пришла пожалеть меня, а остальным – по фигу! «Настя – клевая… Настя без комплексов…» А хреново Насте, так все, суки, сдернули!..
– Да нет! – Даша растерялась, потому что максимум известных ей страстей бушевал в «Доме-2», где не доходило до определения «ненавижу», – все ждут внизу, идем, – Даша потянула ее за руку, но Настя, вырвавшись, уставилась в окно.
– На фиг, я пойду с вами? У вас праздник, а я чего?
– Слушай, а, правда, что ты собираешься теперь делать?
Ответ напрашивался сам собой, ведь миллионы людей нормально живут без всякого образования, но Даша спросила, потому что с трудом представляла моментальный переход от беззаботной студенческой жизни к кабале, именуемой «работа», где нельзя, ни проспать, ни прогулять, и наказывают тебя реальным рублем, а не абстрактной двойкой.
– Приду домой, позвоню Янке, – Настя вытерла слезы, – она звала меня на каникулы, так скажу, что еду насовсем, и в гробу я видела этот долбаный город, эту долбаную академию, всех этих долбаных друзей!..
(Янка была Настиной старшей сестрой. Разница составляла всего два года, но Яна являлась совершенно самостоятельным человеком – сразу после школы она махнула в Москву, нашла работу, сняла квартиру и даже помогала Насте оплачивать учебу).
Даша молчала, понимая, что утешать подругу бесполезно – любые слова в данной ситуации выглядели бы издевкой, а ничего другого предложить она не могла.
– Ты иди, – Настя, похоже, почувствовала ее состояние и улыбнулась, – фигня, прорвемся.
По странной ассоциации Даша подумала, как ужасно, сидеть у постели умирающего, когда знаешь, что ничем не поможешь, и поэтому жутко хочется уйти, но совесть не позволяет. Теперь ее, вроде, отпускали, и сразу стало легче, поэтому совесть, зевнув, прикрыла глаза.
– Ты обязательно позвони, как определишься, – приступила Даша к процедуре прощания, но Настя оборвала все сантименты.
– Да иди ты! А то я сама тебя пошлю!
– Не надо, Иван-Царевич, я тебе пригожусь, – Даша обезоруживающе улыбнулась, – ладно, Насть, правда, пошла я, а то народ ждет. Созвонимся.
– Созвонимся, – достав новую сигарету, Настя отвернулась.
Пользуясь моментом, Даша выскользнула из туалета. В первые мгновения на душе было очень тоскливо, ведь без Настиных «фокусов» жизнь не только в группе, но и на курсе станет гораздо скучнее – да и, вообще, как без Настьки-то! Но пока она спускалась вниз, это настроение незаметно рассеялось, потому что очень не хотелось портить себе праздник.
В вестибюле уже никого не было, и поспешно одевшись, Даша выскочила на крыльцо как раз в тот момент, когда Вика подбросила тетрадь с конспектами, и листы закружились, планируя под ноги прохожим.
– Дура, ты чего? – Аня кинулась ловить утратившие актуальность знания, – Настьке отдай!..
– Не нужны они ей, – подойдя, Даша трагически вздохнула, – Шурик сказал, что отчисляют ее, и с ней я сейчас говорила…