Выдав напоследок ценный совет, дама поспешно отошла в сторону, а уже через мгновение и корнет увидел баронессу, в сопровождении двух незнакомых ему девушек целеустремленно приближавшуюся к нему с ласково-злобной улыбкой.
– Князь, познакомьтесь: Анна Викторовна и Татьяна Викторовна, мои давние подруги.
Неизвестно, какие они были подруги, но глазки строить начали обе и практически одновременно. Да и по поводу давности баронесса слегка погорячилась – девицы были заметно моложе ее, годов этак восемнадцати.
«И к тому же явно сестры. Чего она их ко мне притащила? Опа! Молодец, что притащила, умничка – пока эти рядом, другие не подойдут. Особенно вон та, в лиловом платье. Наверняка считает, что я отличная пара ее бледненькой жирненькой доченьке».
– Корнет, а как вам прием?
– Да-да, так хорошо все устроено! Я в восхищении.
Сестрички щебетали не переставая, полностью похоронив надежду Александра послушать еще шутки хозяйки приема. Вдобавок баронесса недвусмысленно давала понять свое недовольство, впившись своими на диво острыми коготками ему в ладонь. Едва заметно поморщившись, князь тихо прошипел:
– Соня!
В ответ раздалось тихое мурлыканье:
– Улыбайся, милый, улыбайся. О чем это вы так мило разговаривали с этой… Натальей Павловной? Или это тайна, господин офицер?
Пользуясь тем, что девицы отвлеклись на проходившую мимо даму, точнее, на обсуждение ее платья, Александр вполголоса ответил ревнивице:
– Приглашала тебя и меня к себе на чай. А если ты еще раз ущипнешь меня, я рассержусь.
– Ах так! Тогда видеть тебя не желаю… сегодня. Вот!
Тяжелее всего от их нежданной размолвки пришлось именно князю: покидая бал, он был обременен дюжиной приглашений «помузицировать» и тройкой добродушно-требовательных «заходить попросту, не чинясь». Причем если первые его просто раздевали взглядом, то вторые еще и в карманах попутно пытались пошарить, определяя, насколько обеспечен потенциальный зять.
«Страшное дело – провинция. Неженат, титул и чин имеешь – заманчивая добыча для засидевшихся в невестах девиц. Вернее, для их мамаш. А уж если еще и состояние имеется! И никого не смущает, что по закону[5] до двадцати семи лет мне жениться нельзя – для помолвки это не помеха. Ну, Софья, ну погоди у меня…»
Ррдаум, ррдаум, ррдаум…
Звуки на полигоне привлекали внимание всех опытных солдат – своей необычностью, рычащим гудением выстрела и необъяснимой длительностью серий. Самые любопытные затем могли наблюдать (и наблюдали), как троица довольных людей рассматривает обрезки дюймовых сосновых досок, передавая их друг другу и тыкая пальцами во что-то понятное только им. Доносились до зрителей и голоса.
– Каков, а?
– Так девять или десять досок все-таки?
– Пожалуй что девять. Вот, поглядите – на последней только вмятина маленькая.