– Э?..
– Связал бы покойничка вовремя, здесь бы не оказался. Не говоря уже о том, что тот мог Игната толкнуть не голой рукой, а ножом. Аккурат в почку бы и пришлось. Так что тысячу рублей с тебя долой – за нарушение инструкции.
Благодарные слушатели и так молчали, а услышав про такие страсти (и деньги), вовсе онемели. Убийцу наказали не за то, что убил, а за то, что при этом какие-то там правила нарушил!
– Премия, две тысячи. Товарища все же защитил, побег задержанного предотвратил. Пусть и несколько кардинальными мерами, хе-хе. Пять сотен тебе в плюс. Остальное страховщики накидали, так сказать, в благодарность за меткий выстрел. Твоя пуля помогла им сильно сэкономить на страховых выплатах по кражам. Вот и расщедрились. Ладно, что-то засиделись мы с тобой, а дел еще много.
Мужчина в непредставимо дорогом костюме поднялся и спокойно дошел до массивной двери. Оглянулся, насмешливо изогнув бровь, дождался, пока его нагонит замешкавшийся подельник (в этом уже никто и не сомневался), и легонько бухнул в дверь кулаком. К невероятному охре… изумлению всей арестантской братии, их сосед по нарам спокойно вышел вслед за непонятным франтом. Все! Больше они этой странной парочки никогда и не видели. Зато слухи по «тюремному телеграфу» пошли один страшнее другого. Разнились они от рассказчика к рассказчику все больше и больше, но все же кое в чем схожесть имели. Первое – в Русской оружейной компании платят премию за каждого убитого, и служат там в экспедиторах такие душегубы, что просто жуть! Им что курицу зарезать, что человека удавить – разницы вообще никакой. Второе – отпускают этих нелюдей потом без суда и следствия, да еще и в камеру к ним знакомцы заходят и выходят прямо как к себе домой. Ну и третье, что логично вытекало из первых двух, – промышлять на железной дороге становилось слишком опасно. Этак полезешь в вагон, а там башку прострелят, уши отрежут для отчетности, тело же где-нибудь на перегоне скинут, чтобы, значит, без лишней мороки! Или вообще мокроделы[14] эти сами в вагон кого подходящего затащат. И – того. Тышшу рублев за голову! Тут и святой не удержится, куда уж нам, многогрешным… Вот такие вот дела.
А князь Агренев и его экспедитор миновали несколько решеток, втрое больше постов с надзирателями и вышли на свежий воздух. Воля! Всю сладость свежего ветра и чистого неба над головой поймет лишь тот, кто хоть пару ночей полежал на арестантских нарах.
– Идешь прямо и никуда не сворачиваешь. Через квартал будет мелкая гостиница под громким названием «Отель». Назовешь там свое имя-фамилию, проведут в номер. Все твое там, приводи себя в порядок, жди меня. Вопросы?
– Никак нет, командир!
Глядя вслед Демиду, рванувшему торопливой трусцой к вожделенной бане и мыльно-рыльным принадлежностям, Александр задумчиво протянул:
– Это хорошо, что нет…
Поглядев на свои наручные часы, освободитель экспедиторов с большим неудовольствием обнаружил, что рискует стать опозданцем. Ну или опоздуном. Что так, что этак – все одно нехорошо-с!
– Извозчик! К дому уездного предводителя. Знаешь, где это? Ну так гони, рубль сверху!..
Услышав напористый стук в дверь, коллежский советник Ферапонтов проклял тот день и час, когда ему в руки и соответственно в производство попало дело о стрельбе и убийстве на железнодорожной станции Ландварово.
– Вы позволите?
Столичный адвокат обладал тактичностью носорога, вежливостью голодного льва и обаянием очковой кобры. Все это дополнялось большим профессиональным опытом, так что общение с ним давалось провинциальному служителю Фемиды очень… сложно, скажем так.
– Разумеется.
Проследив за тем, как заняли его стул для посетителей, а с ним и часть собственного стола (портфелем, одна стоимость которого уже вызывала язвительную изжогу), следователь счел, что пора переходить к делу:
– Итак, чем могу?
– Один момент-с. Вот, прошение моего клиента.