Дикий

Вставил топливный стержень. Запуск. Есть! Все вроде работает. Управление как на гравиплатформе: небольшой джойстик, только регулировки по высоте нет. Жму – не нажимается. Не кнопка, конечно, сенсор. Таких джойстиков у меня много, с разбитых гравиплатформ нарезал, меняются недолго. Дольше ездил за новым. Немного выгреб земли с пола, намело ее туда солидно. Ладно, блоки панели полностью монолитные, туда влага не попадала. Хотя я на этом самосвале впервые увидел прогнивший до дыр металл, жестянка, конечно, толстый-то, наверное, никогда не прогниет. Да, сплав нержавеющий, но оказалось, и он ржавеет. Те дроны и оборудование, что в разбитых корпусах находили, были, что называется, гаражного хранения. В отсеки даже воздух планеты не попадал, все за переборками герметичными. А те железяки, что под ногами кучами навалены, как правило, толщину сантиметровую имеют. А самосвал же стоял под открытым небом, судя по отсутствию пластика, горел, наверное, не раз вместе со степными пожарами. Еще раз повторюсь, хорошо, что все запчасти сделаны монолитными.

Сиденье-диванчик на два места, с которого слезла или обгорела давно вся обшивка, сейчас было просто металлическими ребрами. На ребра положили кусок утеплителя, а уже поверх разместились с Остроухой. Попробовал тронуться с места. Огромные колеса, наполовину вросшие в землю, вырвались на свободу, кабина неожиданно задралась сразу на полтора метра. Правильно, именно на столько колеса были в земле засыпаны. Сейчас выпрыгнули из ямы. Остроухая от неожиданности стукнулась лбом о стойку, где когда-то было вставлено стекло или пластик прозрачный.

– Кто тебе права выдавал? Аккуратнее нельзя было? – сказала она, растирая покрасневший лоб.

Самосвал двигался на самой малой скорости, лишь бы доехать до нашего ангара, вот выехали из котлована, самое сложное позади, дальше дорога ровная. Блин, высоковатая цель. Как бы кто не стрельнул… А тут еще движение какое-то дерганое. И чем дальше едем, тем сильнее дергает. Вот дерганье прекратилось, зато началось: «Взи-и-и-и-и…» Переливаясь двумя нотами, громкий звук пенопласта по стеклу глушил уши. Вот к нему добавилось еще голосов, переливов.

Остроухая зажала уши:

– Что это? Прекрати.

Я на секунду подумал, опять обстрел. Но нет, скорее, что-то трется не смазанное. Остановил самосвал. Скрип прекратился. Хм, а слезать как? Когда в кабину заходил, лесенка всего в метре над землей была, а сейчас больше двух метров высота стала. Я повис на руках и спрыгнул.

Вот это исполин. Когда закопанный стоял, большой, конечно, казался, а сейчас огромный. Как назад залезать буду…

– Сиди там. Сейчас за платформой схожу.

Вернулся назад в котлован. Ямы, откуда колеса вывернулись, были здоровыми, надо бы туда заглянуть. Вдруг что-нибудь блеснет на дне. Осмотрел все. Ничего не блестело, кроме торчащей отовсюду проволоки. Да ну и ладно, я и не хотел. Вернулся к Остроухой, спустил ее вниз.

Так что тут могло так скрипеть? Долго искать не пришлось. Исполинские колеса когда-то вращались на магнитных подшипниках, то есть ось висела в пустоте, ничего не касаясь. Сейчас же магнитопроводы повреждены или размагничены. Скорее, размагничены, все-таки пожары были периодически. Ось уперлась в верхний край ступицы, вот она и терлась со скрипом. Из четырех колес только одно было в норме. Ну, какие-нибудь втулки бронзовые я сюда придумаю. Скорость-то большая не требуется. Смазывать только чем-нибудь. А вот как бы металл колес от огня не отпустился. А то нагружу, а колеса сомнутся. Они вон какими ажурными смотрятся. Значит, нужно делать из него тягача.

Остроухая подсела на шахматы плотно и меня терроризировала своим «давай сыграем» постоянно, в любую свободную минуту, которых, к слову, становилось все больше. Да и делать-то вечерами было абсолютно нечего, не считая получаса тренировки. Вот как до Остроухой дошло, что нужно смотреть за моими ходами, для чего я именно сюда пошел, игра, что называется, у нее пошла. Еще раз повторюсь, шахматы меняют мышление, будь ты хоть трижды умным и с честью можешь решать, как правильно вывернуться из щекотливого положение. Но ты всегда проиграешь тому, кто постоянно создает эти щекотливые положения для тебя. Поэтому основная игра и интерес появляются тогда, когда начинаешь играть не на текущее положение, а на пару ходов вперед. Когда кто-то начинает плести интригу, а ты заранее перехватываешь интригу противника, строя под него ловушку. Естественно, этот тип мышления переносится и в реальную жизнь, и не думайте, что переносятся интриги. Совсем нет. Просто начинаешь мыслить не на текущее время, а на будущее, просчитывая свои ходы. Другое дело, все просчитать невозможно. Этому тоже шахматы учат. Вот ты такую комбинацию разыграл, все учел до мелочей и через ход противнику мат поставишь. Но в этот же ход тебе мат ставят, потому что за великими планами всегда обидная мелочь тебя на место ставит. Весь твой гонор владельца мира спускает до нуля. Поэтому в жизни всегда нужно оставлять место на ошибку, или на то, что ты чего-то не учел.

А еще шахматы учат тебя проигрывать. Остроухая взялась последнее время у меня выигрывать. Она начала искать информацию в сети по шахматам. А дальше идет игра на совсем других уровнях. И уже по шаблонам. Потому что кто-то до тебя уже все стандартные ситуации продумал. Тактика уходит на второе место, на первое выходит стратегия с нудным захватом контроля поля. Но это уже выше моего уровня. Я еле-еле выигрывал у Остроухой одну из четырех партий. Мозги-то у нее работали лучше, чем мои, а сейчас еще и правильно. Кажется, я создал монстра.

В жизни тоже мышление у нее стало совсем не подростковым. Она уже начала просчитывать мою реакцию. И в самый неудачный для меня момент то прогнется, поднимая что-то с пола, то заденет грудью, а то упадет мне в руки, слезая с высоты. К Шаманке я ходить не мог, поэтому приходилось зажимать волю в кулак. Я уже чисто на принцип пошел, вот если встретимся потом, то обязательно все будет. А ее же, наоборот, заводило то, что я не сдавался.

Неожиданный звонок посреди дня. Лер позвонила сама по голосвязи. Что было удивительно, это мне кредиты как бы не нужны, а она просто так тратить не будет. Сразу чую, нехорошее что-то.

– Привет.

– Пугаешь, не томи, рассказывай.

– Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Мне предложили место управляющего рестораном почти на границе с Содружеством. Говорят, через пару лет эта планета войдет в Содружество, и я смогу получить гражданство Содружества. Мы улетаем с Каей и Шелом.

– Кем?

– Ну, Здоровяком.