— А я, кажется, догадалась! — радостно заявила Милана. — Это Светана Пущина, да? Мы с ней очень хорошо знакомы, она мне рассказывала эту историю.
Бобровская смотрела на Норита с любовью. Именно с такой чистой любовью энтомолог рассматривает уникальное насекомое, будущую гордость коллекции, прежде чем приморить его и приколоть булавкой к листу. Норит сразу почувствовал себя очень неуютно.
— Ну ладно, всё, что нужно, я сказал, — пробормотал он. — Если ваш капитан хоть что-то смыслит, то довезёт.
Он стремительно двинулся к двери, едва не упал, споткнувшись о стул, и вылетел из кают-компании не прощаясь. Милана мягко засмеялась, глядя ему вслед.
— Это, должно быть, интересная история? — с намёком спросил я.
— О да, — она искренне смеялась.
— Не расскажете? — меня разбирало любопытство.
— Пожалуй, можно, — кивнула она. — Не думаю, что Света будет на меня в обиде. История была такова: Светана всегда увлекалась артефакторикой. Не как основной деятельностью, конечно, просто любила немного повозиться для развлечения. Ну знаете, занять руки и голову. Как-то пришла ей в голову идея, как сделать искусственные сатураты, и она этой идеей загорелась. Для этого нужны были какие-то специальные камешки, вот она и поехала к карлам. Повезла им что-то подходящее для обмена. А здесь надо сказать, что она не подумала предупредить их, что она Высшая, а у карл, как оказалось, женщины — что-то вроде скота, они их продают и покупают. Так вот, карлы поменяться согласились, а потом прикинули и решили: зачем меняться, если можно забрать просто так? А женщину в загон к остальным, и получается вообще со всех сторон хорошо, идеальный вариант. В общем, дело кончилось тем, что оговорённый обмен всё-таки совершился, но Света перед тем, как удалиться, показательно выпорола их старейшин. В назидание, так сказать.
— Прекрасная история, — искренне сказал я. — А сатураты получились?
— Нет, с сатуратами у неё ничего не вышла, — с сожалением ответила Милана. — Зря в Рифеи съездила, только что моральное удовлетворение получила. Ну, я думаю, вы уже начали понимать, что из себя представляют карлы. Ваш Норит — довольно типичный экземпляр.
— Кажется, понимаю, — задумчиво сказал я. — Ну что же, учтём. А Норит, кстати, у карл, случаем, не старейшина? А то, может, он тоже пострадал?
— Это было бы забавно, — хихикнула она.
Во время полёта мы с Ленкой чаще всего сидели в кают-компании — наши, да и вообще все каюты на дирижабле были настолько крохотными, что поместиться там вдвоём было затруднительно. Я большей частью читал учебники, Ленка предпочитала дамские романы. Впрочем, выбор чтения на борту был сильно ограничен, и судя по тому, что в последнее время она тоже сидела с учебником, запасы слезоточивых романов были полностью исчерпаны. Иногда к нам забредал кто-нибудь из спутниц, но чаще всего они сидели у себя. В отличие от нас, одиночество их не тяготило.
В дверь опасливо заглянул Норит, и я обрадовался поводу отложить опостылевший учебник.
— Заходите, Норит, — пригласил я его. — Чайник как раз вскипел.
Он окинул взглядом кают-компанию и, убедившись, что Высших здесь нет, вошёл и уселся в кресле, почти там утонув. После разговора с Миланой он сильно убавил гонора, и «колдуний» по возможности избегал.
— Долго летим, — сварливо пожаловался он.
— Экономический ход, — пожал плечами я. — Заправляться здесь особо негде, так что приходится экономить топливо.
Он буркнул что-то неодобрительное себе под нос.
— А вот скажите, Норит, — я решил немного прояснить нашу неопределённую договорённость, — насколько серьёзно вы настроены на сотрудничество?