И Мария с горечью прошипела:
– С и н д о у б ь е т О м и н е.
– Не мож-…
Я сделал глубокий вдох и продолжил.
– Не может быть… ра-разве Пред сама не сказала? Она не способна убить.
– Тебя это заявление успокаивает?
– …Думаешь, она лгала, Мария?
– Не знаю, лгала она или нет. Однако если Синдо говорила правду, она тем более опасна.
– П-почему?..
Мария молча встала, взяла со стола свой плеер и принялась с ним возиться. Затем проиграла запись.
«Рано или поздно я буду не в силах нести эту тяжесть на своих плечах, и она меня раздавит. Мне очень легко такое себе представить, и именно поэтому я никогда не смогу убить».
– Ты не замечаешь опасности в этом заявлении?
Я покачал головой.
– Синдо утверждает, что – о н а с п о с о б н а у б и т ь, е с л и б у д е т г о т о в а р а з р у ш и т ь с о б с т в е н н у ю ж и з н ь.
Это, по-моему, чересчур вольная интерпретация, но… вроде как и таким образом можно понять, да.
– Но, но решиться порушить свою жизнь не так-то просто, для этого очень серьезная причина нужна!
– Ты действительно думаешь, что сейчас такой причины нет? Могу навскидку назвать несколько. Так, посмотрим… скажем, стремление спасти Янаги не будет для нее серьезным мотивом?
Она говорила ровным тоном; я погрузился в молчание. Да, этот мотив, пожалуй, может заставить Преда переступить черту.
Верно – это ведь не повседневная жизнь. Это аномалия, это искажение, созданное «шкатулкой». З д е с ь м о ж е т б ы т ь с к о л ь к о у г о д н о с е р ь е з н ы х п р и ч и н.
– Кадзуки, ты уже и сам должен это знать, но я не способна убить, каковы бы ни были обстоятельства.