– Если Лохматик тоже пойдет, – сказал он, пойдя за Ошей и Браном, а мэйстеру Лювину оставалось только последовать за ними, опасливо поглядывая на волков.
В обители мэйстера Лювина царил такой беспорядок, что Бран не понимал, как здесь можно что-нибудь найти. На столах и стульях росли кривые башни из книг, ряды закупоренных кувшинов выстроились на полках. Мебель покрывали лужицы застывшего воска и огарки свечей, бронзовая мирийская зрительная труба стояла на треножнике у двери на террасу, звездные карты свисали со стен, карты теней были разбросаны по тростнику; бумаги, перья и баночки с чернилами валялись повсюду, и все это пометили вороны, устроившиеся на стропилах. Их хриплая перебранка доносилась сверху, пока Оша омывала, обрабатывала и перевязывала ранения мэйстера, следуя его кратким указаниям.
– Это безрассудство, – говорил седой человечек, пока она обрабатывала волчьи укусы едкой жидкостью. – Согласен, странно, что вам обоим, мальчики, приснился один и тот же сон, но, если задуматься, это вполне естественно. Вам не хватает лорда-отца, и вы знаете, что он в плену. Страх может воспалить человеческий разум и вселить в него странные мысли. Рикон слишком мал, чтобы понимать…
– Мне уже четыре, – сказал Рикон, разглядывая сквозь зрительную трубу фигуры горгулий из Первой твердыни. Лютоволки держались в противоположных концах большой круглой комнаты, зализывая раны и обгладывая косточки.
– Слишком мал, и…
– Бывает так, а бывает иначе. – Оша плеснула бледно-красным огненным молочком в длинную рану. Мэйстер охнул. – Дети Леса могли бы кое-что рассказать тебе о снах.
Слезы текли по лицу мэйстера, но он упрямо качнул головой.
– Дети Леса… существуют только во снах. Теперь. Их нет, они умерли. Хватит, довольно! Теперь повязку. Сперва подкладку, потом обмотай и натяни посильнее, будет течь кровь.
– Старая Нэн говорит, что Дети Леса знали песни деревьев, умели летать как птицы, плавать как рыбы и говорить с животными, – сказал Бран. – Она сказала, что их музыка была настолько прекрасной, что, лишь услышав ее, люди плакали, точно дети.
– И всего этого они добивались волшебством, – сказал рассеянно мэйстер Лювин. – Жаль, что их здесь нет. Чары исцелили бы мою руку не так болезненно, и они могли бы поговорить с Лохматиком и сказать ему не кусаться. – Он искоса, с раздражением поглядел на черного волка. – Учись, Бран. Человек, который полагается на заклинания, фехтует стеклянным мечом. Как делали Дети Леса. Давай-ка я вам кое-что покажу.
Он резким движением встал, направился на другую сторону комнаты и вернулся с зеленым горшочком в здоровой руке.
– Видите, – сказал он, откупорив сосуд и высыпав из него горсточку блестящих черных наконечников для стрел.
Бран взял один из них.
– Они сделаны из стекла.
Охваченный любопытством Рикон подобрался ближе, чтобы посмотреть на стол.
– Драконье стекло, – назвала Оша камень, садясь возле Лювина с бинтами в руке.
– Обсидиан, – поправил ее мэйстер Лювин, протягивая раненую руку. – Выкованный в кузне богов, глубоко под землей. С помощью таких стрел Дети Леса охотились тысячи лет назад. Они не обрабатывали металлы. Вместо кольчуг они носили длинные рубахи из переплетенных листьев, привязывали к ногам кору деревьев – так они будто растворялись в лесу. А вместо мечей у них были клинки из обсидиана.
– Они до сих пор носят их. – Оша положила мягкую подкладку на укусы, покрывавшие руку мэйстера, и накрепко примотала ее длинными льняными полосками.
Бран поднес к глазам наконечник стрелы. Скользкое черное стекло блестело. Он решил, что наконечник прекрасен.
– А можно я возьму один?