– Все равно расскажи.
– Ишь какая храбрая ворона. Так вот: до того, как стать королем вольного народа, Баэль был великим воином.
– То есть грабителем, насильником и убийцей, – фыркнул Каменный Змей.
– Все зависит от того, откуда смотреть. Старк из Винтерфелла хотел отрубить Баэлю голову, но не мог его поймать, и это бесило Старка. Однажды в своем озлоблении он обозвал Баэля трусом, который нападает только на слабых. Баэль, услышав об этом, решил преподать лорду урок. Он перебрался через Стену и по Королевскому тракту пришел зимней ночью в Винтерфелл – пришел с арфой, назвавшись Сигерриком со Скагоса. Сигеррик на языке Первых людей значит «обманщик» – великаны до сих пор говорят на этом наречии.
Певцов и на севере, и на юге встречают радушно, поэтому Баэль ел за столом лорда Старка и до середины ночи играл ему, сидящему на своем высоком месте. Баэль пел и старые песни, и новые, которые сочинял сам, и делал это так хорошо, что лорд сказал ему: проси в награду чего хочешь. «Я прошу только цветок, – сказал Баэль, – самый прекрасный цветок из садов Винтерфелла».
Зимние розы как раз расцвели тогда, а нет цветов более редких и драгоценных. Старк послал в свою теплицу и приказал отдать певцу самую прекрасную из этих роз. Так и сделали. Но наутро певец исчез… а с ним девица, дочь лорда Брандона. Постель ее была пуста, и лишь на подушке лежала оставленная Баэлем голубая роза.
Джон никогда не слышал прежде эту историю.
– Это который же Брандон? Брандон Строитель жил в Век Героев, за тысячи лет до Баэля. Был еще Брандон Поджигатель и его отец Брандон Корабельщик, но…
– Брандон Бездочерний, – отрезала Игритт. – Ты будешь слушать или нет?
– Ладно, рассказывай.
– Других детей у лорда Брандона не было. По его велению черные вороны сотнями вылетели из своих замков, но ни Баэля, ни девушки так и не нашли. Больше года искали они, и наконец лорд отчаялся и слег в постель. Казалось, что род Старков прервется на нем, но однажды ночью, лежа в ожидании смерти, лорд Брандон услышал детский плач. Лорд пошел на этот звук и увидел, что дочь его снова спит в своей постели с младенцем у груди.
– Значит, Баэль вернул ее назад?
– Нет. Они все это время пробыли в Винтерфелле, в усыпальнице под замком. Дева так полюбила Баэля, что родила ему сына… хотя, по правде сказать, его все девушки любили за песни, которые он пел. Но одно верно: Баэль оставил лорду дитя за сорванную без спроса розу, и мальчик, когда вырос, стал следующим лордом Старком. Вот почему в тебе, как и во мне, течет кровь Баэля.
– Ничего этого не было.
– Было или не было, песня все равно красивая. Мне ее пела мать. Такая же женщина, как и твоя, Джон Сноу. – Игритт потрогала оцарапанное кинжалом горло. – Песня кончается на том, как лорд находит ребенка, но у этой истории есть и другой конец, печальный. Тридцать лет спустя, когда Баэль стал Королем-за-Стеной и повел вольный народ на юг, молодой лорд Старк встретил его у Стылого брода… и убил, ибо у Баэля не поднялась рука на родного сына, когда они сошлись в поединке.
– А сын, выходит, убил отца.
– Да. Но боги не терпят отцеубийц, даже тех, кто не ведает, что творит. Когда лорд Старк вернулся с поля битвы и мать увидела голову Баэля у него на копье, она бросилась с башни. Сын ненадолго пережил ее. Один из его лордов содрал с него кожу и сделал из нее плащ.
– Вранье все это, – уже уверенно ответил Джон.
– Просто у бардов правда не такая, как у нас с тобой. Ты просил сказку – вот я и рассказала. – Игритт отвернулась от него, закрыла глаза и, судя по всему, уснула.
Куорен Полурукий явился вместе с рассветом. Черные камни стали серыми, а восточный небосклон – синим, когда Змей разглядел братьев внизу. Джон разбудил свою пленницу и, держа ее за руку, спустился к Куорену. Тропа с северо-западной стороны горы была, к счастью, много легче той, по которой они со Змеем поднимались. В узком ущелье они дождались братьев с лошадьми. Призрак, почуяв хозяина, ринулся вперед. Джон присел на корточки, и волк любовно стиснул ему зубами запястье, раскачивая руку туда-сюда. Игритт вытаращила на них побелевшие от страха глаза.