Когда опустили мост, через ров дохнул холодный ветер, и Теон содрогнулся. «Это я от холода», – сказал он себе. Даже самые храбрые могут дрожать от холода. Он проехал по мосту и под решеткой – прямо в зубы этому ветру. Внешние ворота растворились перед ним. Он выехал за стены замка, чувствуя, как мальчики смотрят ему в спину своими пустыми глазницами.
Сир Родрик ждал на рыночной площади верхом на сером в яблоках мерине. Клей Сервин держал над ним знамя с лютоволком Старков. Они были одни на площади, но Теон видел лучников на крышах ближних домов, копейщиков справа, а слева стояла шеренга конных рыцарей под водяным с трезубцем дома Мандерли. «Каждый из них хочет моей смерти». Среди них были юнцы, с которыми Теон пил, играл в кости, даже ходил по бабам, но это не спасет его, если он попадет к ним в руки.
– Сир Родрик. – Теон натянул поводья. – Мне грустно, что мы встречаемся врагами.
– Мне тоже грустно – оттого, что не могу повесить тебя прямо сейчас. – Старый рыцарь плюнул в грязь. – Переметчивый.
– Меня зовут Грейджой из Пайка, – напомнил ему Теон. – На плаще, в который завернул меня отец при рождении, был кракен, а не лютоволк.
– Ты десять лет был воспитанником Старков.
– Заложником их и узником.
– Скажешь, лорд Эддард держал тебя закованным в темнице? Нет, он воспитывал тебя вместе со своими сыновьями, славными мальчиками, которых ты убил, а я, к непреходящему моему стыду, учил тебя боевому мастерству. Мне бы проткнуть твое брюхо мечом, а не вкладывать его тебе в руку.
– Я пришел говорить, а не выслушивать оскорбления. Говори, старик, – что тебе от меня надо?
– Две вещи. Винтерфелл и твою жизнь. Прикажи своим людям открыть ворота и сложить оружие. Тот, кто не убивал детей, сможет уйти, но ты предстанешь перед судом короля Робба – и да смилуются над тобой боги, когда он вернется.
– Робб никогда больше не увидит Винтерфелла. Он сложит голову у Рва Кайлин, как это происходило со всеми южанами на протяжении десяти тысяч лет. Север теперь наш, сир.
– Вы заняли три замка, и один я сейчас у тебя отберу, Переметчивый.
Теон пропустил это мимо ушей.
– Мои условия таковы. До наступления вечера вы должны разойтись. Те, кто присягнет на верность Бейлону Грейджою как своему королю и мне как принцу Винтерфелла, сохранят за собой свои права и имущество, не потерпев никакого ущерба. Те, кто не сделает этого, будут истреблены.
– Ты что, рехнулся, Грейджой? – удивленно спросил юный Сервин.
– Он только пыжится, мальчик, – сказал сир Родрик. – Боюсь, Теон всегда был слишком высокого мнения о себе самом. Не думай, Переметчивый, что я буду ждать Робба, чтобы двинуться на Перешеек и разделаться с твоими сородичами. Со мной около двух тысяч человек, а у тебя, если верить слухам, не больше пятидесяти.
Семнадцать, если быть точным. Теон заставил себя улыбнуться.
– У меня есть кое-что получше людей. – И он поднял над головой кулак, подавая сигнал Черному Лоррену.
Винтерфелл был у него за спиной, но сир Родрик смотрел прямо на стену и не мог не видеть. Когда подбородок рыцаря задрожал под пышными белыми бакенбардами, Теон понял, что он увидел. Нет, старик не удивился, с грустью отметил Теон, но страх налицо.
– На это способен только трус, – сказал сир Родрик. – Использовать ребенка… какая подлость.