– Знаю. Я сам отведал этого кушанья – забыл? Меня десятилетним забрали из отцовского дома, чтобы отец больше не бунтовал.
– Это не одно и то же!
– Верно. Веревка, которую носил на шее я, была не из пеньки, однако я ее чувствовал. И она натирала мне шею, сир Родрик, – до крови натирала. – Теон до сих пор не сознавал этого, но, произнеся, понял, что это правда.
– Тебе никогда не причиняли зла.
– Твоей Бет тоже не причинят, если ты…
Сир Родрик не дал ему закончить.
– Ядовитая гадина. – Лицо рыцаря побагровело под белыми бакенбардами. – Я дал тебе случай спасти твоих людей и умереть хотя бы с видимостью чести. Мне следовало бы знать, что от детоубийцы хорошего ждать не приходится. – Сир Родрик опустил руку на меч. – Я мог бы зарубить тебя прямо здесь и положить конец твоим мерзостям. Клянусь богами, так мне и следует поступить.
Теон не боялся старика, но лучники и рыцари в строю – другое дело. Если дойдет до мечей, живым в замок ему уже не вернуться.
– Что ж, преступи свою клятву, убей меня – и увидишь, как твоя малютка Бет закачается в петле.
У сира Родрика побелели костяшки пальцев, но руку с меча он убрал.
– Поистине я зажился на свете.
– Не стану спорить, сир. Так как, принимаете вы мои условия?
– На мне лежит долг перед Кейтилин и домом Старков.
– А как же твой собственный дом? Бет – последняя у вас в роду.
Старый рыцарь выпрямился.
– Я предлагаю себя вместо дочери. Отпусти ее и возьми в заложники меня. Кастелян Винтерфелла, уж конечно, стоит больше, чем маленькая девочка.
– Только не для меня. – (Благородный жест, старик, но я не такой дурак.) – И не для лорда Мандерли с Леобальдом Толхартом, спорить могу. – (Не больно-то им дорога твоя старая шкура.) – Нет, я оставлю девочку у себя… и ничего ей не сделаю, пока ты будешь меня слушаться. Ее жизнь в твоих руках.
– Праведные боги, Теон, как ты можешь? Ты же знаешь, что я обязан штурмовать замок, я дал присягу…
– Если твое войско на заходе солнца не отойдет от моих стен, Бет будет повешена. За ней на рассвете последует другой заложник, а на закате еще один. На каждой заре, утренней и вечерней, кто-то будет умирать, пока вы не уйдете. В заложниках у меня недостатка нет. – Не дожидаясь ответа, Теон повернул Улыбчивого и поехал обратно к замку. Сначала он двигался шагом, но при мысли о лучниках за спиной перешел на рысь. Маленькие головы смотрели на него со своих пик, ободранные и просмоленные, увеличиваясь с каждым ярдом, а между ними стояла маленькая Бет Кассель, плачущая, с петлей на шее. Теон, пришпорив Улыбчивого, перешел в галоп. Копыта коня простучали по подъемному мосту, как барабанные палочки.
Во дворе Теон спешился и передал поводья Вексу.