– И набитый дурак к тому же. Как ты назвал меня, когда я вошел?
– Я только… – Серебро Саймонова языка, видимо, обратилось в свинец. – Я сказал «милорд десница, какая честь…».
– Умный притворился бы, что меня не узнал. Я, конечно, понял бы, что это притворство, но вид сделать стоило. А теперь что прикажешь с тобой делать? Ты знаешь мою милую Шаю, знаешь, где она живет, и знаешь, что я навещаю ее по ночам.
– Клянусь, я никому не скажу…
– В этом я с тобой согласен. Доброй тебе ночи. – И Тирион повел Шаю вверх по лестнице.
– Боюсь, мой певец никогда уже не будет петь, – поддразнила она. – Со страху лишился голоса.
– Наоборот – страх поможет ему брать высокие ноты.
Она закрыла за ними дверь опочивальни.
– Ты ведь ничего ему не сделаешь, правда? – Шая зажгла ароматическую свечу и стала на колени, чтобы снять с него сапоги. – Его песни помогают мне коротать ночи, когда тебя нет.
– Хотел бы я бывать здесь каждую ночь. – Шая растерла ему ноги. – Хорошо он хоть поет-то?
– Не хуже других, но и не лучше.
Тирион распахнул ее платье и зарылся лицом в ее грудь. От нее всегда пахло чистотой, даже в этом городе, похожем на грязный хлев.
– Оставь его при себе, если хочешь, только не отпускай никуда. Я не хочу, чтобы он шлялся по городу и сеял сплетни в харчевнях.
– Не отпущу, – пообещала она.
Тирион закрыл ей рот поцелуем. Довольно с него было разговоров – он нуждался в том сладостно-простом блаженстве, которое находил меж ее ног. Здесь ему по крайней мере были рады.
Позже он высвободил руку из-под ее головы, натянул рубашку и вышел в сад. Месяц серебрил листья плодовых деревьев и гладь выложенного камнем пруда. Тирион сел у воды. Где-то справа заливался сверчок – уютные домашние звуки. Какой тут покой – вот только надолго ли?
Неприятный запах заставил его повернуть голову. Шая стояла на пороге в серебристом халате, который он ей подарил. «Была моя любовь, как снег, прекрасна, и волосы ее – как свет луны». Рядом маячил нищенствующий брат, дородный, в грязных лохмотьях, с покрытыми грязью босыми ногами. На шее, где септоны носят кристалл, у него на кожаном шнурке висела чашка для подаяния, и запах от него шел такой, что впору крыс морить.
– К тебе лорд Варис, – объявила Шая.
Нищенствующий брат изумленно заморгал, а Тирион засмеялся.
– Ну конечно. Как это ты догадалась? Я вот его не узнал.