Сама записка вызвала, разумеется, радость, а вот постскриптумы заставили скривиться.
Понятно, что товарищи по академии могут посчитать, будто браслет я украла, но, черт! Браслет мой, следовательно, только мне решать, как с ним поступить. Светить украшением, конечно, не стану, но снимать его категорически отказываюсь. Это первый настоящий подарок, сделанный Эмилем, и я не готова вернуть его в коробку.
В том, что касается Дорса, я только «за». Но вообще-то я и не собиралась рыдать. Ситуация, безусловно, грустная, но я слишком хорошо понимаю, что слезы ничего не изменят. К тому же вчера наплакалась. Причем так, что глаза до сих пор горят.
Ну а глупости…
Черт, этот третий постскриптум совершенно возмутительный. Если я когда-либо и совершала глупости, то ненамеренно – это во‑первых. Во-вторых, Эмилю хорошо известно, что в последнее время я сижу тише мыши и даже чихнуть боюсь. Так к чему подобное предупреждение?
– Что ты фырчишь? – ворвался в мои мысли голос Зябы.
Я сложила послание вчетверо, огляделась в поисках чего-нибудь, что можно приспособить под вазу, и только после этого ответила:
– Эмиль просит не делать глупостей. Будто меня хлебом не корми, только дай накосячить.
Удивительно, но Кракозябр мое возмущение не оценил. Хуже того, монстр заметно напрягся и отвел глаза.
Так-так-так…
– Зяб, – несколько раздраженно позвала я. – И как понимать твою реакцию?
– Да никак, – отмахнулся кшерианец. Но через миг шумно вздохнул и все-таки сказал: – Дашунь, мы с тобой, конечно, договорились, но если бы Эмиль не ушел из академии так рано, я бы успел его предупредить, и сейчас мы бы с тобой не разговаривали. Но Эмиль ушел до того, как… и поэтому я скажу. А ты, умоляю, отреагируй правильно.
Вот теперь я напряглась по-настоящему и решительно направилась к зеркалу.
– Что еще случилось? – спросила тихо.
А в ответ услышала:
– На пороге новая метка. Ее принесли на рассвете, и я успел отследить, кто именно.
Черт.
Страх? Разумеется, нет. Зато раздражение усилилось стократно. Вот только меток мне сейчас и не хватает. Для полного, так сказать, счастья.
– Ладно, и кто же это был? – выдохнула я.
– Селена, – сообщил призрачный собеседник. А после новой долгой паузы добавил: – На саму Селену, конечно, плевать, но меня сильно настораживает тот факт, что никто из ее подруг-приятельниц об этой затее, судя по всему, не знает. По крайней мере, никаких разговоров про метку я не слышал, хотя наблюдал за девушками очень пристально.