Продавец зачерпнул щедрую щепоть и протянул мне, но я вежливо отказался. В момент вспомнив засранцев в своей роте, которые дристали в тридцать три струи и дальше, чем видели. Только из-за того, что вот такой кишмиш или сушеную дыню съели не промыв перед тем.
— Гранаты, уважаемый! Урюк! — не унимался торговец.
— Нет, дружище, мне специи для плова нужны! — осадил я узбека, — Зира, куркума, барбарис! Понимаешь меня? — с надеждой посмотрел я на короля урючных рядов.
— Понимаешь! — снова попытался ослепить меня содержимым своего рта азиат. — Только этого для плова мало, уважаемый! — снисходительно скосил он глаза в мою сторону.
— Ты мне про специи скажи, где их взять, а потом уже я у тебя про масло и про курдюк спрошу! — успокоил я южного гостя-хозяина, — И про девзиру спрошу, ты даже не сомневайся!
Узбек посмотрел на меня уже без своей глуповато-витринной улыбки и отвернулся к соседу. Что-то проговорив, он дождался согласного кивка и обошел свой каменный прилавок.
— Пошли, дарагой, покажу тебе у кого взять можно! — и поправив свою тюбетейку, он заспешил в конец ряда.
Пристроившись к нему в кильватер, я едва поспевал за ним, просачиваясь сквозь голодающих Поволжья. Которые могли себе позволить кормиться с рынка.
Мы подошли к группе братьев-близнецов моего сусанина и он что-то закурлыкал своим соплеменникам. Те с любопытством уставились на меня.
— Мало какое хочешь? — на чистейшем русском спросил меня тот, что помоложе и без зубов. В том смысле, что без золота во рту.
— Хочу хлопковое! — твёрдо обозначил я свой каприз.
— Брат, мы маслом не торгуем! И курдюка на продажу нет, — огорчил меня уже другой, держащий в руке пиалу с чаем. — Рис бери, рис есть! Нут есть.
Мой улыбчивый провожатый опять что-то затараторил, сверкая из своего рта филиалом Гохрана. Узбеки снова оглядели меня.
— Хорошо, уважаемый, пять рублей давай! — сжалился который молодой и без золота во рту.
Пока я доставал пятерку, мне собрали в одну кучу несколько свертков и пакетиков. Венцом набора была заткнутая бумажной скруткой бутылка, наполненная на две трети маслом. Мне очень хотелось верить, что хлопковым.
Расплатившись и поблагодарив узбеков, я пошел в мясные ряды. Вероятность приготовления плова теперь уже не вызывала никаких сомнений.
Дедушка был старенький. Но очень суровый.
Времени, чтобы заехать домой и разгрузиться, у меня не оставалось и я, как был, с двумя авоськами, так и пошел телефонировать генерал-лейтенанту Севастьянову.
— Здравствуй, Сергей! — услышал я после обязательной программы с перезвоном голос деда, — Держишься?
— Так точно, Григорий Трофимович! — поприветствовал я в ответ генерала, придерживая при этом ногой бутылку в вертикальном положении. — Порадуете чем-нибудь, Григорий Трофимович?