Они бы еще болтали, но тут в палату быстрым шагом вошла Ирина Васильевна.
Мишка даже не успел нырнуть в окно, как она была уже около них.
— Мальчик, а ты что тут делаешь? Откуда ты взялся? — спросила она, слегка улыбаясь.
Мишка разом потерял все свое красноречие.
— Так вот, эта, к брату, навестить.
— Ну, навестил, и хорошо, а сейчас выйди, и не через окно, а как все люди — через дверь.
Тот боком протиснулся мимо нее и пулей выскочил в коридор, оттуда крикнул:
— Вовка, я к тебе завтра приду! — И убежал.
— Так, Володя, будь добр, объясни, что ты наговорил Анне Семеновне?
— Простите, Ирина Васильевна, я не имею чести ее знать, — ответил Вовка.
Со стороны больных послышались смешки.
— Вова, это лаборантка, которая брала у тебя кровь, так что ты там устроил? Говори!
— Да ничего я там не устроил, не хочу, чтобы у меня нестерильными иглами брали кровь, и всё.
Врачиха обвела глазами вдруг напрягшихся больных, взяла его за руку и повела из палаты. Они пришли в ординаторскую, небольшую комнатку, в которой стояли два облупившихся от времени стола, на них кипой лежали истории болезней, несколько чернильниц. А в бокалах стояли перьевые ручки и карандаши.
— Садись и расскажи, почему ты считаешь, что тебя кололи нестерильной иглой, — с серьезным выражением лица спросила Ирина Васильевна.
— Ну так, что тут думать, — произнес Вовка, — если этой иглой она у десяти человек кровь взяла и спиртом только слегка протирала. Так это что, стерилизация?
— Так-так, Вова, а в каком ты классе учишься? — неожиданно спросила врач.
— Наверно, в седьмом, — неуверенно ответил Вовка.
— Ну вот, наверно, в седьмом, а откуда ты узнал слова «стерилизация», «гепатит», тебя в школе этому учили?
— Ирина Васильевна, ну что вы меня спрашиваете, сами понимаете, меня вчера молния ударила, что я вам могу толкового сказать, — пожал плечами мальчишка, — наверно, где-то прочитал, откуда еще?