Улыбки вокруг исчезли и сотрудники рядом со Стенли протрезвели; каждый задумался о своём. Вот, ещё один решился всем рискнуть и бежать из компании. Некоторым в прошлом удавалось выбраться в город, но не более того. Рано или поздно их находил кто-то из Охотников.
Стенли поймал себя на том, что не мог отвести глаз от покачиваний головы. Чувство потери вернулось с новой силой. Всё, что было связано с Анной, пронеслось перед глазами. Вспыхнули в памяти спокойные, тихие минуты, когда казалось, что хоть один раз можно ни о чём не задумываться. Он всё ещё помнил её лицо. Подумал о мягкой, податливой её плоти и о том, как немыслимо была она хороша.
— Стенли, — сказал тихонько один сотрудник, — пора в лабораторию. — В тоне была нотка сочувствия: он был знаком с Анной.
Стенли оправил неухоженный костюм. Толпа разбредалась по своим местам, коридор пустел.
— Ты прав. Пора.
В своей комнате-одиночке Стенли сел на постель. Мгновение ему всё ещё чудилось, что Анна лежит рядом, но горячее её сонное прикосновение уже улетучивалось. Непроизвольно рука его сжала тонкую подушку. Он уже привык к этой тупой боли. Он уже привык к безнадежности. Куда денешься, привыкнешь.
До встречи с ней он ещё мог не обращать внимания на пустоту. А она всё изменила. В непередаваемые минуты они вместе познали то, о чём здесь никто не отваживался говорить. Сколько раз в этой самой постели голова её тяжко лежала у него на груди, и он чувствовал, как отступает вечное напряжение. Она открыла в нём человека, мужчину. Они редко разговаривали, и теперь его мучила мысль, что надо им было больше проводить времени вместе. С него было достаточно ощущать, как кожа её обволакивала его собственную. Самой безнадёжности их любви уже было достаточно, чтобы превозмочь боль их маленьких жизней.
Стенли поднялся, чувствуя ногами горечь холодного пола. Он заправлял постель, а думал всё о ней. Костюм лежал расправленный на столике, чтоб не помялся до следующего рабочего дня.
Стенли знал, что наверху его благонадёжность не подвергается сомнениям. Теперь в его присутствии коллеги почти всегда замолкали, редко осмеливались при нём высказывать шёпотом своё недовольство. Везде ходили слухи, что Испытатели уготовили Стенли большие дела. Он был образцовый работник, лицо компании.
Он укусил себя за кулак и улыбнулся.
Стенли подошёл к узкому столбу солнечных лучей, проникавшему сквозь единственное круглое оконце в стене. Лучи согрели его обнажённое тело, и он закрыл глаза и представил, что это Анна.
Скоро опустят силовое поле вокруг здания. Надо приготовиться. Второй такой возможности не будет. Генераторы отлаживали редко, и процедура эта всегда была недолгая.
Он подошёл поближе к свету.
Сквозь иллюминатор в своей одиночке Стенли всматривался в раскинувшийся внизу город. Сквозь мутное стекло Маленький Египет казался древним, зловещим. Он был красив красотой горячечного сна. Внизу в буром рассветном небе проплывали облака, а здания казались бесформенными утёсами сплава. Вдалеке, в утреннем тумане, закручивались воронкой огни. Стенли смотрел, как по парящим в вышине переплетениям проводов нёсся курьер, с одной спирали на другую, их заверть увлекала его к ближайшей транспортной артерии. Стенли машинально посмотрел вниз и содрогнулся всем телом.
Ежедневно в этом здании умирали тысячами, бесполезно прожив контролируемую Испытателями жизнь. Внизу, во тьме, добывали руду, оглашая кашлем подземные пустоты. Мёрли в фабричном жару, и бригадиры споро заменяли их тела новыми рабочими. В особых вонючих залах накапливались груды тел для переработки в биомассу. Замкнутый этот цикл шёл уже сотни лет.
В раннем детстве Стенли забрали у родителей. Он смутно помнил печальное материно лицо, когда его уносили. Сопротивляться было неразумно. У Стенли будет сытая жизнь наверху, он избежит участи человеческого улья в потрохах компании. Компания забирала одарённых детей и избавляла их от гнёта жизни в семье. У них было высшее предназначение. Служить компании.
Дрожа в сухом воздухе одиночки, техник потёр бледные ладони. Послал мысленный приказ вниз по телу, нейрочипу. Тот выжидательно пошевелился — запрятанный глубоко в груди шматок холода. Вверх по пищеводу зазмеилась от него трубка. Кожа на горле Стенли заходила. Он давился, из глаз потекли слёзы.
Наконец он извлёк датчик, вытянул устройство из тёмно-металлической эвакуационной трубки во рту. На тёмный пол каморки закапала слюна, и нейрочип заработал, отправил трубку обратно вниз. Стенли на мгновение засмотрелся на него: датчик шевелился в сжатых пальцах. Именно это изобретение и придало ему в своё время определённый вес в компании. Стенли казалось символичным, что, может, оно-то как раз и сумеет помочь ему вырваться на свободу.
Мысль эта пришла ему в голову, когда он услышал разговоры о другом технике, по имени Иона. Как рассказывали, Иона всем сердцем верил в Систему. В своё время он сообщил куда следует о пораженческих речах некоторых своих коллег и тем заслужил внимание вышестоящих.
Иону перевели от них и даже поместили в один из знаменитых апартаментов, в которых имели право благоденствовать только Испытатели и администраторы. Ему предоставили пропуск в Парк. Стенли видел фотографии Парка. Говорили, что он занимал собой целый этаж, а потолки были добрых тридцать метров высотой. «Небо» могло даже темнеть с наступлением дня и ночи, с голографическими проекциями звёзд и Луны. По утрам там вставало солнце, бросая отсветы на ненастоящие облака. В определённые часы сверху падала имитирующая дождь изморось и стекала в Озеро.
ebooksa