Дагни не знала, что потрясло ее больше, — это послание или смех Риардена, тот встал, весь зал видел и слышал его. Он смеялся громко и радостно, перекрывая их панические стоны, приветствуя и приемля этот дар.
Седьмого сентября в Монтане оборвался провод, остановив мотор погрузочного крана на подъездной ветке
Рудник работал в три смены, днем и ночью, чтобы не терять ни минуты, ни капли меди, которую можно добыть в горе для промышленной пустыни государства. Кран остановился во время загрузки поезда, остановился внезапно и замер на фоне вечернего неба, между вереницей пустых вагонов и грудами руды, погрузка которой вдруг стала невозможна.
Железнодорожники и горняки замерли в замешательстве: они обнаружили, что во всем сложном оборудовании, среди буров, моторов, дерриков, хрупких приспособлений, мощных прожекторов, освещавших ямы и гребни горы, нет провода, чтобы отремонтировать кран. Они стояли здесь, словно на океанском лайнере, с моторами в десятки тысяч лошадиных сил, однако гибнущего из-за отсутствия шпильки.
Диспетчер станции, молодой человек с быстрыми движениями и грубым голосом, сорвал провод со станционного здания и снова привел в действие кран, и пока руда с грохотом заполняла вагоны, в темных окнах станции трепетало пламя свечей.
— Миннесота, Эдди, — сказала Дагни, закрывая ящик своей особой картотеки. — Передай миннесотскому отделению: пусть отправят половину своих запасов провода в Монтану.
— Господи, Дагни! Ведь близится пик уборочной страды.
— Думаю, они продержатся. Нельзя терять единственного поставщика меди.
— Но я добился! — закричал Джеймс Таггерт, когда она снова напомнила ему. — Добился для тебя первоочередности на получение медного провода по высшей норме, отдал тебе все карточки, акты, документы, требования, чего еще тебе нужно?
— Медного провода.
— Я сделал все, что мог! Никто не может винить меня!
Дагни не спорила. На ее столе лежала газета, и она смотрела на статью на последней странице: в Калифорнии принято решение о чрезвычайном налоге для пособия безработным в сумме пятидесяти процентов от валовой прибыли всех местных предприятий в опережение других налогов; калифорнийские нефтяные компании вышли из дела.
— Не беспокойтесь, мистер Риарден, — послышался в трубке вкрадчивый голос человека на другом конце провода в Вашингтоне. — Хочу заверить, что вам нечего беспокоиться.
— О чем? — спросил в недоумении Риарден.
— О временных беспорядках в Калифорнии. Мы быстро приведем все в норму, это был акт противозаконного мятежа, правительство штата не имело права собирать местные налоги в ущерб государственным, мы будем обсуждать вопрос о равноправных условиях, но пока что, если вы обеспокоены непатриотическими слухами о калифорнийских нефтяных компаниях, я хотел бы вам сказать, что
Риарден положил трубку и нахмурился не из-за проблемы топлива и краха калифорнийских нефтяных компаний — несчастья такого рода стали привычными, — а из-за того, что вашингтонские плановщики сочли нужным его успокаивать. Раньше такого не бывало; он задумался, что бы это может означать? За годы борьбы Риарден усвоил: нетрудно бороться с как будто бы беспричинной враждой, но беспричинные заботы о тебе представляют собой серьезную опасность. То же самое беспокойство охватило его, когда, идя между заводскими зданиями, он увидел сутулого человека, в позе которого сочетались наглость и ожидание тяжелого удара: то был его брат Филипп.
С тех пор как Риарден переехал в Филадельфию, он не бывал в прежнем доме и не имел связи с семьей, счета которой продолжал оплачивать. Потом дважды за последние несколько недель он неожиданно встречал брата, бродившего по заводу без какой-либо видимой причины. Риарден не мог понять, прячется от него Филипп или хочет привлечь его внимание: это походило и на то, и на другое. Хэнк не мог найти никакого объяснения поведению брата, видел только озабоченность, которую Филипп раньше не выказывал.
В первый раз на удивленный вопрос «Что ты здесь делаешь?» — Филипп неопределенно ответил:
ebooksa