— Неважно. Пока ты спишь, бегаешь, танцуешь и девок спасаешь, враги качаются.
Олег оскорбился:
— Ты, песец, кончай пургу гнать. Лучше про перстень рассказывай.
— Ишь ты, шустрый какой! А выразить сочувствие? А удивиться обстановке? А спросить, куда девалась вся эта красота?
— Ну и куда ты дел все свои запасы?
— До тебя, олух, докричаться пытался! Еле пробился. Ну и с росомахой поделился чуток. Так, чтобы ему до своих можно было дозваться и потом еще на недельку хватило.
— Но пробился же! Правда, ты, старый жулик, не стал бы так стараться без выгоды для себя.
— Не для себя, а для рода!
— Ну-ну! — прищурился Олег. — Хорошо, я сделаю вид, что поверил.
— Для себя, конечно, тоже — так, немного. А поскольку я твой предок, то всё, что идет на пользу мне, идет на пользу и всему роду.
— Тоже мне, словоблуд несчастный!
— Ну почему несчастный? Вполне даже счастливый.
— А росомаха тут причем?
— Тебе помогал. Старался, чтобы эти скряги меньше торговались.
— И чтобы тебе было с кем поболтать.
— И для этого тоже. Тем более, что самочку твою никто за язык не тянул. Сама клятву дала, сама силу вливала. Ну и ты помог.
— То-то у меня чуть не половину резерва в один момент вынуло. Ладно, хорош трепаться. Что с перстнем-то?
— Во-первых, он носится на среднем пальце правой руки, а не на безымянном левой. Во-вторых, глянь на руки.
— Ох ты ж!
Прежде Олег попадал к предку в некоем абстрактном кимоно, или вовсе в одноразовых трусах. Никаких вещей из реального мира вместе с ним в пространство эфира не попадало. А теперь — перстень. Вот он, на руке, и его даже можно потрогать.