Проводница его вагона что-то рассказывала подружкам из другого вагона, махала руками, смеялась. Володя помахал и ей, покачнулся, девицы зашлись в приступе восторга.
Десять часов предстояло Володе проторчать на вокзале в Красноярске: поезд на Абакан отходил только в восемь вечера. Вид его опять не вызывал доверия у милиционеров, и они провожали Володю нехорошими, какими-то уж очень профессиональными взглядами.
Володя присел на каменной ступеньке подъема на виадук, сделал еще один глоток, и к нему тут же подсел кто-то благоухающий так, что Володя чуть не отодвинулся. Что говорит сосед, он тоже как-то не очень понял.
— Па-апрашу документики!
Три мальчика в форме, стальные взгляды из-под фуражек, служебное рвение на лицах. Но интеллектуал — он и после недельного запоя интеллектуал, и речь Володи, обращенная к властям, осталась ясной и логичной.
— Пожалуйста… А что случилось?
— Проверка паспортного режима… Па-апрашу!
— Вот…
Володя протянул парню в форме удостоверение сотрудника Института археологии, командировочное и с интересом наблюдал, как у него меняется выражение лица. Сосед Володи по ступеньке пытался эдак бочком свалить куда-то в сторону, его попытки пресекли другие люди в форме.
— Что, тоже археолог?
— Наверное, он из другого отдела: мы не знакомы.
Какое-то время милиционер внимательно разглядывал; Володю и наконец попросил паспорт. Володя пожал плечами, дал ему паспорт с пропиской в Санкт-Петербурге. В паспорте был и билет.
— А! Так вы от нас скоро убываете?
— Ну да… Я профессор Петербургского университета, нахожусь в командировке, еду на раскопки.
— Вы и правда профессор?
На Володю пахнуло все тем же незабвенным люхезой.
— Могу дать и это удостоверение.
— Не надо. Что же вы, профессор, с такой шушерой общаетесь?! Не стыдно?
— Да я с кем угодно могу… Хотите?
Володя протянул парню недопитую бутылку. Милиционер опять долго изучал Володю.