Орден костяного человечка

— Машенька… Не будем ни про каких других женщин, хорошо? Это было до вас, и не надо… А узнать, почему я хочу отсрочки до конца поля, вы, конечно же, вполне можете… Только я не уверен, что смогу вам так уж просто ответить… Ли Мэй, тут у меня есть второй спальник, забирайтесь в него! И устраивайтесь рядом, так будет удобнее говорить. А я пока отвернусь к стенке. Хорошо?

Теперь они лежали на нарах, и их лица оказались совсем близко, хотя тела оказались в разных спальных мешках. На улице опять поднялся ветер, но теперь он не рвал палаток, не хлопал тентом; ветер стал сырой и как будто тяжелый от влаги, которую ему приходилось нести. Ветер тяжело перебирал полотняные двери палатки, вздыхая, замирал между крышей палатки и тентом. Опять закрапал дождь, тяжелыми редкими каплями.

— Вы понимаете, мне всегда очень хотелось быть не одному на белом свете… для меня это гораздо важнее секса.

Ли Мэй очень серьезно кивнула и, кажется, пожала плечами в своем спальнике. Ее чудное лицо мягко светилось совсем рядом.

— Любая женщина это поймет без труда.

— Вот сейчас у меня есть такое ощущение — что я не один на белом свете. Понимаете? Я не хочу его спугнуть, это ощущение, и очень боюсь его нарушить. Вы меня волнуете, Ли Мэй, но вот так я почему-то не хочу. Я хочу, чтобы у нас было все, но только так, чтобы только так, чтобы не исчезало ощущение — я не один на белом свете. Понимаете? Мне кажется, я плохо объясняю…

Ли Мэй опять кивнула, тоже очень серьезно. В сгустившейся темноте светлел овал ее лица, обращенный к Володе. Какое-то время они лежали и молчали, слушая ветер и дождь.

— Может быть, я и не все поняла, но мне кажется, что, наверное, все. Я тоже плохо объясняю… А знаете что? В такой дождь хочется петь песни. Они прямо сами получаются…

И Ли Мэй протяжно прочитала что-то рифмованное и ритмичное на незнакомом для Володи языке.

— Вот не думал, что вы умеете слагать стихи и петь песни, — искренне удивился Володя.

— Ах, вы не думали?! — девушка даже подскочила на нарах от возмущения. — Я все умею, что надо воспитанной девушке. И писать стихи, и петь песни, и танцевать.

Какое-то время Володя переваривал сообщение. Интересно, а в числе обязательных сторон воспитания китайской девушки из приличной семьи числится умение шить или приготовить достаточно съедобный борщ? Но этих вопросов Володя задавать не стал, а спросил совершенно другое:

— Ли Мэй… Вы можете перевести?

— Конечно. По-русски это прозвучит примерно так:

Ночной ветер несет дождь по земле, От него дрожат ветки деревьев в лесу. Ночной дождь хочет, чтобы я быстрее заснула. А я сама не знаю, должна ли я спать, Потому что хозяин дома мне почти неизвестен.

— Но это, конечно, только примерный перевод.

Володя постепенно переваривал: это же стихотворное описание того, что сейчас происходит!

— Маша… Вы прямо сейчас сочинили эти стихи?

— Да… Конечно.

— Маша… А на каком языке вы думаете?

— Чаще всего по-китайски… Но когда я говорю по-русски, то я и думаю по-русски. Вот по-английски я так не умею, могу только мысленно перевести.