Слово «профессионал» я выделил голосом не случайно. О каком профессионализме наших полководцев можно было говорить, если никаких учебных заведений для высшего командного состава тут пока не существовало. Вообще. То есть считалось, что условного подпоручика нужно учить несколько лет, а дальше он уж как-то сам мудрости и опыта наберется чтобы стотысячными армиями управлять. Проект создания академии генерального штаба — впрочем генерального штаба тут тоже пока не было — я потихонечку частным, так сказать, порядком прорабатывал, не торопясь, с другой стороны, выносить его на публичное обсуждение. Боюсь, что сама идея того, что старшие офицерские звания нельзя будет получить без дополнительного обучения, понравится далеко не каждому в наших вооруженных силах. Так что до окончания отечественной войны поднимать бучу, вероятно, не стоило, тем более что создание подобного заведения виделось мною только как часть общей системы подготовки личного состава.
У меня в голове система выглядела так. Рекрута призывают на воинскую службу на пять лет-семь лет в зависимости от уровня образования. Если ты грамотный будешь служить меньше, если нет — эти дополнительные два года уйдут на то, чтобы научить новобранца читать и писать, а возможно даже просто говорить по-русски, если призывать всяких там поляков и прочих финнов. Каждый рекрут проходит КМБ, получает минимальные навыки и подготовку в специальных центрах и уже после этого они распределяются в полки.
Через год-два службы командиры могут отправить отличившихся или просто самых перспективных солдат на курсы сержантов. Скажем полугодичные, где бойцам дадут минимальные навыки командования небольшими отрядами и вообще подтянут их образование. Неграмотных, естественно, туда брать не будут, что добавит бывшим крестьянам мотивации учится читать и писать.
И, собственно, для большинства рекрутов на этом их служба и закончится — кто-то уйдет в запас рядовым, кто-то — капралом, кто-то — сержантом. Но будут и те, кто захотят продолжить службу уже на профессиональной основе, и самых перспективных из них уже можно будет отравить в школу прапорщиков. Вернее унтеров, прапорщик тут — офицерское звание. В школе унтеров уже можно давать более глубокие и узконаправленные знания, готовить специалистов.
Третьим уровнем — четвертым, если считать КМБ — будет уже высшее образование, дающее право на офицерские погоны. Горжеты вернее, тут еще не то, что погон не было, еще даже эполеты не ввели. Условных пять лет для дворянских детей, которые пришли учиться от мамкиной юбки — хотя хорошо бы заставить и их послужить годик рядовыми, как это у немцев будет реализовано — и, скажем, три года для отслуживших несколько лет унтеров. И вот только тут уже, для тех, кто дослужился до капитана появится возможность поступить в академию генерального штаба.
Впрочем, все это было натуральной маниловщиной, совершенно оторванной от реальности. Такую систему имело смысл вводить в мирное время, чтобы успеть все отладить и резервы накопить. Плюс я рассматривал армию не только как военный, но и как социальный институт. Если всех прошедших через пяти-семи годичную службу обучить грамоте, от той же оспы вакцинировать, приучить к чистоте, дать минимальные понятия о гигиене и медицине, это же могло иметь громадный социальный эффект. Армия могла бы превратиться в настоящую школу жизни и по рекрутированным крестьянам не плакали бы как по покойникам, как это происходит сейчас, а наоборот рассматривали бы ее как социальный лифт и стремились сделать в ней карьеру.
— Вот как раз подлянки, о которых ты говоришь, меня и беспокоят… — задумчиво протянул Александр. Воронцов согласно закивал, а император видимо решив сменить тему, задал вопрос, относящийся к моей мирной деятельности. — Что там с переселенцами в этом году?
— Три с половиной тысячи семей уже отправили на юг, — мгновенно ответил я. Неделей раньше мне как раз начали поступать первые отчеты из Таврической губернии — в своей деятельности мы потихоньку спускались южнее к Черному морю, одновременно внутри комиссии прорабатывался второй маршрут: с севера страны по Волге на Кубань и побережье Каспийского моря. — Продовольствия заготовили с запасом, баржи тоже сладили дополнительно, так что при необходимости этим маршрутом можно перебросить еще столько же. А если напрячься, то может даже больше, но тогда может топлива не хватить, с ним в степи тяжело, и тогда придется уповать на теплую зиму.
— На Божью милость, конечно, уповать можно, но лучше подготовиться самим, — Александр сделал пометку себе в блокноте. Моя привычка постоянно ходить ежедневником и записывать туда мысли на будущее оказалась заразной.
— Ну да, как говорят наши мусульманские подданые, «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай».
— Вот-вот, отпишу губернатору о необходимости заготовки дополнительного топлива на зиму…
Разговор окончательно свернул на мирные темы, хоть таких перед большой войной было не так уж и много.
В апреле мы с братом — я все-таки сумел уговорить Александра взять меня с собой — отправились в Вильно, где находилась главная квартира русских войск.
Не помню, какими силами обладала русская армия в той истории, однако тут нам удалось сосредоточить на западной границе — оголив юг и север полагаясь во многом на авось — почти двести шестьдесят тысяч человек,
Первая армия Барклая, прикрывавшая Северное направление, насчитывала сто пятьдесят тысяч человек, вторая армия Багратиона, стоящая южнее имела в составе примерно шестьдесят тысяч штыков, около пятидесяти имела армия Тормасова, прикрывающая южное направление. Плюс к этому в крупных городах империи начало формироваться ополчение, которое должно было дать русским полководцам определенный резерв.
Что делал Александр в Вильне, я так и не понял, он не пытался перехватить управление армией непосредственно, однако все время по мелочам вмешивался в работу главной квартиры. Было видно, что брат на взводе, хоть и пытается не демонстрировать окружающим своего настроения.
19 мая был устроен большой смотр войск. Как говорится, для поднятия боевого духа. Погода как на заказ выдалась отличная: тепло, облачно — тучки, ползающие по небу, не давали стоящим на лугу солдатам ошалеть от жары — и немного ветрено. Ветерок приятно холодил кожу и заодно добавлял торжественности, развевая флаги и знамена.
Солдаты в начищенных мундирах, сверкая надраенными до зеркального блеска пуговицами и пряжками с самого утра начали выстраиваться в определенном генералами порядке, образовывая как бы отдельные улицы. Синхронное движение больших масс пехоты в разноцветных мундирах, развевающиеся знамена, бряцающая сбруей кавалерия, блестящие пушки, медленно ползущие в промежутках между выстроенными солдатами. Торжественность момента была настолько густой, что ее, казалось, можно, резать ножом.
Мы — государь и его свита, к которой примкнул и я — появилась на лугу тогда, когда войска уже были построены. При виде императора по рядам бойцов как будто прокатилась волна: они стали еще ровнее, каждый пытался не посрамить честь своего полка.
Когда мы подъехали вплотную, на луг опустилась полнейшая тишина, казалось можно было услышать, как слепни, вечные спутники крупных жвачных животных, кружат в воздухе пытаясь добраться до укрытых попонами лошадей. Александр привстал на стременах и во всю мощь тренированных связок толкнул короткую речь, которая сводилась к тому, что наше дело правое и победа будет за нами.