В последний путь проводить фельдмаршала, казалось, вышел весь Петербург во главе с императором. Буквально через несколько дней объявили конкурс на создание памятника спасителю Москвы, который впоследствии поставили на Красной площади на против памятника Минину и Пожарскому. Тот правда еще тоже не существовал, вернее существовал в недоделанном виде, его собирались устанавливать только через несколько лет. Получилось, надо сказать, весьма символично. Такая себе ось от потомков к предкам сквозь двухсотлетнюю историю Государства. Не очень приятно, что и спустя две сотни лет Москву опять пришлось спасать, но, с другой стороны, у Кутузова получилось это явно лучше, чем у вождей второго ополчения.
Я приложился щекой к ложу, совместил мушку с целиком и медленно, не дергая потянул спусковой крючок. Как по мне излишне тугой, впрочем, я в этом деле не слишком большой спец.
— Бабах! — Спрятанная в корпусе иголка наколола капсюль, инициировав возгорание основного метательного заряда. Винтовка слегка толкнула плечо — учитывая ее массу, отдача практически не чувствовалась — и выплюнула облако порохового дыма. На бездымный порох мы так и не смогли перейти. Для массового производства пироксилина все время не хватало селитры, да и как показала прошедшая война, в качестве ружейного пороха наш состав подходит не слишком хорошо. Стабильности ему не хватало очень сильно: если в БЧ ракеты это не столь принципиально, то на меткости стрельбы сказывалось весьма и весьма существенно.
Конец четырнадцатого года принес радость и одновременное разочарование на оружейном фронте. Пока армия массово — ну как массово, все отечественные производства скопом выдавали едва сорок тысяч экземпляров в год — переходила на шестилинейный дульнозарядный штуцер, что позволило нам на короткий срок стать обладателями самой сильной в мире пехоты — если считать по огневой мощи, — мои оружейники продолжали уже работать над следующим поколением винтовок. Поскольку из всех казнозарядных ружей первой половины девятнадцатого века я помнил исключительно Дрейзе, ориентировался изначально я именно на этот вариант. Калибр пять линий, бумажная гильза, продольно-скользящий поворотный затвор, игольчатый ударник. Черт его знает, были ли конструкции более удачные, но я помнил только одну, поэтому решил не выдумывать велосипед — впрочем, его тоже стоило изобрести, если говорить откровенно — и изобразить то, что уже однажды показало свою эффективность.
Я отлип от винтовки и скривившись посмотрел на небольшое дымное облачко, поднявшееся над затворной группой винтовки. Проблему с прорывом газов с казенной стороны полностью решить так и не удалось даже на опытном экземпляре. Дернул ручку перезарядки, дунул, осмотрел внутренности: остатков бумажной гильзы видно не было, хотя порой бывало, что бумага не догорала до конца, и приходилось ее извлекать оттуда пальцами. Взял из лежащей тут же пачки еще один патрон, всунул в патронник и плавным движением — очень осторожно, чтобы не закусить случайно гильзу — двинул ручку вперед, возвращая в боевое положение. Прицелившись, сделал еще один выстрел. На сто метров винтовка била достаточно неплохо. Мне, далеко не самому лучшему стрелку, без особых усилий удавалось укладывать пули в круг со стороной тридцать сантиметров.
Неудачи начали преследовать нас с самого начала. Банально не получалось качественно просверлить и нарезать пятилинейный ствол. Брак порой зашкаливал и доходил до 90 %. Потом был долгий поиск оптимальной конструкции, создание соответствующих станков для обработки затворной группы и еще сотни незначительных мелочей, способных свести с ума любого производственника.
— Ну как вам винтовка, Николай Павлович?
— Прекрасно Иван Сергеевич, просто прекрасно, — я встал из-за стола и протянул молодому инженеру и изобретателю руку, тот с видимым удовольствием ее пожал, — отличная работа. Жаль только в массовое производство ее пускать пока рано, не потянут ближайшее лет двадцать наши казённые заводы такое тонкое изделие. Ии оснастку их полностью для этого менять нужно, и рабочих учить заново.
— Это да, — с тяжелым вздохом согласился оружейник.
Иван Сергеевич Марков — выпускник первого кадетского корпуса, подопечный Кулибина, тянущий последние пару лет все стрелковое направление и просто большой энтузиаст этого дела — перехватил у меня из рук винтовку и как-то особенно нежно, по отчески погладил ее деревянное ложе. Если уж с выпуском обычных дульнозарядных штуцеров, не такого уж маленького калибра, тульские заводы справляются откровенно через пень-колоду, регулярно срывая госсзаказ и не выполняя план, то такие винтовки туда передавать — только развивать чувство неполноценности. Пусто дело. Впрочем, и мое экспериментальное производство с огромным трудом выдало мизерную партию в двадцать единиц, затратив на это полгода времени и около сорока тысяч рублей. Две тысячи рублей за винтовку! При том, что обычное пехотное ружье стоит меньше сотни. Просто ужас.
— Ладно, — я хлопнул расстроенного оружейника по плечу, — пойдем смотреть на то, что реально можно попробовать пустить в серию.
Основной проблемой винтовки Маркова — кроме пятилинейного калибра ствола, отказываться от которого я не желал ни в коем разе — был продольно-скользящий затвор, требовавший качественной стали, большой точности подгонки, и кучи человеко-часов кропотливого труда. Все это привело к тому, что, вымучив небольшую партию этого оружия, решено было пока отложить его в долгий ящик. До тех пор, пока технологии не шагнут вперед достаточно, чтобы подобные винтовки можно было делать массово.
Мы подошли к столу, на котором лежали еще два образца-претендента. Выглядели они куда более архаично чем та из которой мне только что приходилось стрелять и отличались между собой только, по сути, механизмом затвора.
— Вещай, Садко, — я махнул рукой, предлагая оружейнику начать лекцию. От опробования болтовки остались смешанные впечатления. С одной стороны мы вроде как на добрых двадцать пять лет опередили Дрейзе — он, если память мне не изменяет, свое знаменитое оружие в конце тридцатых разработал, — а с другой, когда удастся поставить ее на вооружение — непонятно.
— Первый экземпляр, — Марков взял в руки лежащую ближе к нему винтовку. — Затвор откидной. Вот так, нажав на рычаг, часть казённика, куда нужно вставить патрон, отбрасывается влево.
Выглядело это не слишком надежно: оружейник — уже видно отработанным движением — вставил в открывшееся отверстие бумажный патрон, вернул в изначальное положение, отдельно взвел внешний курок, после чего сделал вид, что что стреляет.
— Нда… — вся процедура длилась секунд двадцать, то есть о высокой скорострельности пока мечтать не приходилось. — И на сколько все это… Надежно?
— Односительно… — Немного смутившись ответил Марков, — достоинством систем можно считать то, что тут нет движущихся вокруг патрона частей и гильзу точно не замнет. Но с прорывом газов мы полностью справиться так и не смогли. Ну а вообще сама конструкция очень надежна, тут просто ломаться нечему особо. Откидной механизм разбалтывается разве что со временем, но там подтянуть — дело пяти минут.
— А по деньгам? И сложности?
— Этот образец вышел нам в шестьсот рублей, но в серии будет дешевле, понятное дело.