— Ты был с дочерью-сестрой. А мы развлекаемся друг с другом. Кто из нас взрослый?
Фома пожал плечами и сел рядом с Балором, приняв у него кусок завернутой в листья рыбы.
— Вы не стареете, Балор? Я видел только молодых.
— Старейших мало. — Балор подул на пальцы. — Тот, кто не умирает в бою, становится старейшим.
— Тогда почему вы так стремитесь умереть?
— Умереть в бою почетно. Но у старейших своя честь. Они выше стыда.
— Что такое «молоко королевы»?
— Молоко королевы, — Балор в почтении приложил пальцы к губам, оттого ответ его прозвучал немного неразборчиво, — это молоко королевы. Что еще можно добавить к этим словам?
Фома так и не понял, имелось ли в виду действительно молоко королевы (доят они ее, что ли?) или это какая-то жидкость с чудесными свойствами, изменившая самую его суть. И где она, королева? Где они вообще прячут своих женщин? Изумрудные чертоги, подумал он, прохладные мраморные полы, бассейны с водяными лилиями, зелень, чернь и серебро… и женщины кэлпи, на светлой коже игра зеленоватого света, отчего кажется, они не ходят, а плывут в толще воды.
— У нее есть дочь?
— Нет.
— Но я видел ее. Она…
— У нее нет дочерей. Только дочери-сестры.
Фома ничего не понял и пожал плечами.
Подошел Элата, он нес на вытянутых руках что-то похожее на росчерк полета ласточки. На лицо легли параллельные тени.
— Это арфа Амаргена, — сказал Элата. — Теперь она твоя по праву.
— Арфа? — осторожно переспросил Фома. Он впервые видел арфу, хотя любительский духовой оркестр, игравший в парке по воскресеньям, слушал с удовольствием и даже пытался подпевать.
— Да. Амарген был бардом нашего гнезда. Он знал, что вы убьете его. Он первым понял, что вы убиваете бардов. И тогда он сложил песню. И спел ее нам. Он спел песню о людях. О белоруких. О железе, которое убивает нас, но если мы возьмем его себе, оно станет убивать их. О том, что, если мы хотим вернуть себе честь, надо быть хитрыми как выдры. Надо обратиться к нашим врагам. Надо искать барда среди них. Он спел это нам, а потом дочери-сестре… И она сказала: да. И мы стали учить ваш язык. Мы раздобыли ваши железки и научились ими пользоваться. Другие гнезда смеялись над нами, называли нас отступниками. Что говорят они теперь?
— Он спел вам это?
— Бард — тот, кто поет о новом. Пока он не споет, нового нет. Возьми арфу, бард.
ebooksa