В темной прихожей он торопливо нашарил выключатель и облегченно перевел дух. Квартира была защитной оболочкой, неказистой, но надежной, подходящее обиталище для рака-отшельника с мягким беззащитным брюшком и ярким хрупким миром, упрятанным в круглой голове.
Он переоделся, мельком взглянул на себя в зеркало, не понравился себе и пошел на кухню сооружать бутерброд с колбасой и луком, чтобы успеть до свистка чайника, сообщающего, что пора заваривать зеленый чай с жасмином, коробочку с которым заранее достал из кухонного шкафа.
Именно из-за свистка он не сразу понял, что звонят в дверь. А когда понял, почувствовал неприятную тяжесть под ложечкой. Без предупреждения приходят только люди из ЖЭКа и милиция. И еще всякие типы, предлагающие купить задешево разные подозрительные штуковины.
Торопливо нащупав босыми ногами тапочки, он поспешил к двери, без всякого удовольствия заглатывая кусок бутерброда. Лампочка на лестничной площадке еле светила, и в глазок удалось разглядеть лишь темную колеблющуюся фигуру, судя по силуэту — женскую.
— Кто там? — спросил Эдик встревоженным и оттого тонким голосом.
— Это я. — Женщина чуть задыхалась, словно от быстрого бега. Может, какие-то мерзавцы гонятся за ней и она позвонила в первую попавшуюся квартиру?
Эдик торопливо повернул ключ и отступил на шаг. Ему еще никогда не доводилось спасать женщину. То есть в воображении — сколько угодно, а на самом деле — нет.
Но разглядев гостью в освещенной прихожей, он понял, что она вовсе не выглядит испуганной. Мало того, в ней было что-то смутно знакомое, словно он знал ее, да забыл. Длинные руки, длинные ноги, тонкая талия, перетянутая черным блестящим поясом черного блестящего плаща, доходящего до щиколоток.
Ритка Полякова, он знал, вышла за какого-то бизнесмена, к которому прилагался обязательный в таких случаях набор: загородный дом, «лексус» и беспокойная деловая жизнь. Быть может, беспокойная деловая жизнь оказалась слишком беспокойной и бизнесмена грохнули? Были такие слухи, что он ходит по лезвию…
И Рита пришла к нему, к Эдику? Вот так, прямо к нему — за помощью и поддержкой? Перешептывалась с подругами, хихикала над ним в школьных коридорах, а сейчас пришла. Потому что он, Эдик, надежный и верный. Он не предаст, не бросит.
Женщина поставила на пол дорожную сумку, развязала пояс черного плаща, бросила плащ на калошницу. В джинсах и белой блузке она казалась совсем юной: не располнела, не обабилась, не то что его бывшая. То ли тренажеры и косметические салоны, то ли счастливая наследственность. И еще она была загорелой, словно только что с Го а или куда там сейчас модно ездить.
— Ритка, — сказал Эдик осторожно.
— Ну и ну! — Гостья всплеснула худыми руками. Говорила она с чуть заметным акцентом, мягким и пленительным — в женщинах, говорящих по-русски с акцентом, вообще есть что-то неотразимое. Интересно, а, предположим, англичанам нравится, когда женщина по-английски говорит с акцентом? Русским, например, или французским?
Меж бровями вверх у нее тянулась тонкая белая морщинка.
— Майя? — спросил он неуверенно.
Она улыбнулась. Чуть повернутый боком зуб придавал улыбке что-то мальчишеское.
— Наконец-то, — сказала она и обхватила его шею тонкими загорелыми руками.
— Майя, но… — Он попытался подвигать шеей, но Майя держала крепко. Мысли прыгали, словно капли в дождевой луже, и самая отчетливая была: «Так не бывает».
Авантюристка, какая-то афера, что-то с жилплощадью? Кто-то прознал о его мечтах, нашел похожую женщину и сделал ей пластическую операцию?.. Нет, это невозможно. Значит, он сошел с ума? Стоит в пустом коридоре и разговаривает с призраком? Или, что еще хуже, с реальным человеком, принимая его за другого, выдуманного, — ну, скажем, соседка пришла за солью? Никогда не приходила никакая соседка, а тут взяла и пришла.
— Какой мерзкий климат. — Майя встряхнулась, брызги с гладких темных волос попали ему на щеки, и он дернулся, точно от удара током.