Он повернулся к Рону. У того округлились глаза.
– Да, друг, тебе пора заменять Трелони, – благоговейно промолвил он.
– Я же не пророчествую, – возразил Гарри.
– Нет, но… знаешь, что ты делаешь? – В голосе Рона страх мешался с восхищением. –
– Нет, – покачал головой Гарри. – Это не мысли, скорее… настроение, наверное. Передо мной что-то мелькает, и я понимаю, в каком он настроении. Думбльдор говорил, что и в прошлом году было то же самое. Он сказал, я чувствую, когда Вольдеморт рядом или когда у него приступ ненависти. А теперь, похоже, я чувствую, и когда ему хорошо…
Оба замолчали. Стены раздевалки сотрясались от дождя и ветра.
– Надо кому-то рассказать, – произнес Рон.
– В прошлый раз я говорил Сириусу.
– Значит, расскажи и в этот раз!
– А как? Я не могу! – мрачно ответил Гарри. – Забыл, что ли: и очаги и совы – все под контролем Кхембридж.
– Тогда Думбльдору.
– Он и так знает, – буркнул Гарри. Он встал со скамейки, снял плащ с крючка и накинул на плечи. – Что толку сто раз говорить одно и то же.
Рон, застегивая свой плащ, задумчиво посмотрел на Гарри.
– А по-моему, Думбльдор должен знать, – проговорил он.
Гарри пожал плечами:
– Пойдем… Нам еще замолчары отрабатывать.
Ни слова не говоря, они шагали по темному двору, поскальзываясь и спотыкаясь на раскисшей траве. Гарри напряженно думал. Что так нужно Вольдеморту? Что происходит медленнее, чем ему бы хотелось?
С головой погрузившись в школьную жизнь, в борьбу с Кхембридж и несправедливостью министерства, Гарри уже которую неделю не вспоминал эти слова. А теперь вспомнил и задумался… Если Вольдеморту не удается добраться до этого самого оружия – не важно, что это такое, – его гнев вполне понятен. Видимо, Орден мешает Вольдеморту, не дает заполучить оружие? Где оно хранится? У кого оно сейчас?
– Мимбулюс мимблетония. – Голос Рона вывел Гарри из забытья как раз вовремя, и он через дыру за портретом вскарабкался в общую гостиную.