Гарри подошел ближе. Шар, на который показывал Рон, светился изнутри, хотя был покрыт вековой пылью. Очевидно, что к нему много-много лет никто не прикасался.
– Мое имя? – не понял Гарри.
И приблизился еще на шаг. Он был ниже Рона, и, чтобы прочитать наклейку, ему пришлось вытянуть шею. На желтоватой бумажке витиеватым почерком была проставлена дата – около шестнадцати лет назад – а далее значилось:
Гарри вытаращился.
– Что это? – занервничал Рон. – Почему?
Он поглядел на наклейки под другими шарами на полке и недоуменно проговорил:
– Меня тут нет. И никого из нас тоже.
Гарри потянулся к шару, но Гермиона резко окрикнула:
– Гарри, по-моему, не надо это трогать!
– Почему? – спросил он. – Это же касается меня.
– Не надо, Гарри, – неожиданно сказал Невилл. Гарри обернулся. В блестящем от пота лице Невилла ясно читалось, что бедняга уже не в силах выносить всю эту гнетущую таинственность.
– Тут мое имя, – возразил Гарри.
И, вдруг преисполнившись бесшабашной решимости, сомкнул пальцы на пыльной поверхности шара. Он ждал холода, но ошибся: шар как будто часами лежал на солнце. Может быть, его подогревал внутренний свет? Гарри предчувствовал – точнее, надеялся, – что сейчас произойдет нечто необычайное, такое, что послужит оправданием длинному и опасному путешествию. Он снял шар с полки.
Однако ничего не случилось. Остальные столпились вокруг и тоже уставились на шар. Гарри смахнул с него пыль.
И тут сзади раздался протяжный голос:
– Молодец, Поттер. А теперь медленно и осторожно обернись и отдай его мне.
Глава тридцать пятая
За завесой
Отовсюду, и справа и слева, отрезая пути к отступлению, надвигались черные тени. Сквозь прорези в капюшонах страшно горели глаза. Светящиеся волшебные палочки целили остриями в сердца ребят. Джинни хрипло ахнула в ужасе.
– Мне, Поттер, – повторил тягучий голос. Люциус Малфой протянул ладонь.