Кровь

— Ну, он меня расспрашивал о крови и об Евдокимове, конечно.

— Что ты рассказала?

— А че, я много знаю, что ли? Хм, рассказала… — отвела глаза Анжела.

Голос Евгения Дмитриевича стал жестче:

— Что ты рассказала?

— Про вас ничего, — соврала девушка.

— А про бизнес?

— А что, бизнес? Деньги туда, деньги сюда. Че он там понял?

— То есть все, что знала, выложила? — Кольский стал почти суров. — Сколько ж он тебе заплатил?

— С чего вы взяли? Да и откуда у него деньги?

— Сколько?

Анжела испугалась. Любовь любовью, а дело делом. После разговора с Кудриным, во время которого ее словесный поток был неиссякаем, она чувствовала себя неуютно. Язык ее тогда развязался оттого, что Евдокимова уже не было в живых, а деньги, предложенные за мало чего стоящую информацию, были очень кстати. Потом уж она вспомнила, что, кроме Евдокимова, были еще люди, заинтересованные в ее молчании, и Кольский — один из них. Когда он нашел ее, она понимала, что разговора не избежать, и поэтому устроила эротическую сцену, которая по неведомым ей причинам не очень-то удалась. От этого и от осознания того, что с ней могут сделать, ее потряхивало изнутри. Теперь она уже сильно нервничала, что не могло укрыться от Кольского. Когда сигарета была докурена, она сразу закурила другую, заметив, как предательски дрожит ее кончик.

— Пятьдесят штук!

— Долларов?

— Да!

Евгений Дмитриевич понял, что дело принимает новый оборот. Анжела, конечно, за названную сумму рассказала Кудрину не только о прошлом Евдокимова, но и о нем — Кольском — все, что знала. По крайней мере, адрес-то точно дала. А видеокамеры в доме вампира?

Об их существовании он знал давно, но у них с вампиром была договоренность, что они останутся и будут дублировать сигнал как в бункер Кольского, так и к Евдокимову. Ведь последний был бессмертен и рано или поздно вернул бы себе этот бизнес. Впрочем, для него это был даже не бизнес, а источник силы и могущества, о чем Кольский тоже знал. Годами он пытался понять, как можно воздействовать через кровь на людей, ее сдавших. Чего только не пробовал: и науку, и магию, и алхимию, а все что-то не так выходило.

Вот вместо отставки высокопоставленного лица, на которое указал Лаврентьев, это лицо получило повышение. Вот попытка устранить неудобного губернатора вылилась в гражданскую войну с этой губернией. А вместо того чтобы ускорить чью-то смерть, получился дурацкий грипп и не более того.

Лаврентьев периодически поклацывал на Кольского зубами, но поделать ничего не мог, да и жилось ему не так уж плохо, чтобы устраивать вокруг себя скандал. А привлекать к крови внимание политиков плюс посвящать в ее вопросы нового человека — себе дороже. Так все и тянулось.

Теперь появился Кудрин. «Проклятое письмо! — ругнулся Евгений Дмитриевич. — На кой черт оно мне сдалось? Сидел бы сейчас спокойно, продолжал исследования, и все было бы в порядке. А теперь… Теперь даже не знаю чего ждать! — Он посмотрел на Анжелу. — И с этой сучкой что делать? Она ведь не только Кудрину может душу излить с таким-то языком. Посадить ее под замок, как сидела у Евдокимова? Так ведь сбежит рано или поздно. У-уф!», — он снова потянулся за сигаретой.