Чужая жизнь

Все трое рассмеялись. Действительно, этот кот не был обычным ни по своим размерам, ни по окрасу, потому что пятна на его шкуре были более свойственны корове. Прошло несколько секунд, и Брэд, затормозив, прижался к обочине, чтобы Джозеф смог влезть в машину. Дикий кот, который казался одомашненным из-за колокольчика, висевшего у него на шее[47], тоже одним прыжком очутился в машине. Лукас снова спрятал лицо, согнувшись.

— Haw! — приветствовал всех Джозеф.

Все ему ответили. Сначала Бака улегся на коленях человека-медицины. Затем он решил обнюхать заднее сиденье и, обнаружив Лукаса, прыгнул на него. Он опустился на спину юноши всеми четырьмя лапами.

— Бака, уйди!

Кот, не обращая внимания на окрик, свернулся калачиком на спине Лукаса.

— Можешь больше не прятаться. Мы уже никого не встретим, — уверенно сказал Джозеф.

Лукас послушался и выпрямился. Устраиваясь поудобнее, он заставил кота изменить положение. Недовольный Бака вонзил ему в спину когти, а потом, мяукнув, лег на сиденье рядом с юношей.

— Бака! Ты поцарапал меня! Никогда больше этого не делай! — Лукас разговаривал с ним так, будто бы кот его понимал.

Бака снова мяукнул и, похоже, ответил юноше утвердительно. Лукас погладил кота по спине.

— Животное принесет тебе дневные таблетки, смешанные с травами, и маленький мешочек воды, — сообщил Джозеф. — Ты узнаешь о его появлении по звуку колокольчика.

— И, полагаю, потому что я его увижу.

— Колокольчик необходим для того, чтобы ты знал о его присутствии.

— В любом случае я буду очень внимателен.

— Наступит момент, когда ты ничего не увидишь, Лукас. После нескольких дней под солнцем и луной у тебя начнутся галлюцинации. Когда ты услышишь звук колокольчика, тебе следует наклониться, и тогда кот приблизится к тебе. Ты понял меня?

— Да. Джозеф, признаться, меня беспокоит то, что я потеряю ощущение времени и пространства, ты не говорил мне об этом раньше.

— Это обычное явление. Днем ты будешь подвержен действию солнечных лучей и при этом помнить, что тебе нельзя пить, а ночью должен противостоять холоду. Это нелегко. Тебе придется закрывать глаза и не смотреть на солнце, потому что оно может тебя испепелить. Сконцентрируйся на своих собственных внутренних голосах. Ищи себя в самом себе. Думай о том, кто ты есть. Наслаждайся природой, слейся с ней, стань камнем горы. Твердым, сильным… Когда ты почувствуешь потребность двигаться, танцуй по кругу, а когда захочешь остановиться, подумай о дереве и пусти корни. Ощути землю у себя под ногами, будь с ней одним целым. Стань другом ветра и двигайся в его ритме, но без спешки, медленно. Это будет единственный способ понять, что ты являешься частью Вселенной. Именно в этот момент, и только в этот момент, проявится то скрытое — и самое важное, — что есть в тебе. Твоя сущность придет к тебе в форме видения.

— Когда закончится испытание?

— Не беспокойся, ты узнаешь об этом.

Лукас замолчал. Остаток пути Лео и Брэд говорили о погоде и четырех склонах горы. Единственный склон, о котором не шла речь, — северный, или проклятый. Многие альпинисты пытались подняться на гору по самому трудному склону и оставили свою жизнь в этой попытке. У горы Орла был обманчивый вид, она, казалось, прятала трудности подъема на свою вершину. Альпинисты и скалолазы использовали ее для тренировок перед покорением более высоких вершин.

Брэд повернул, направив автомобиль к южному склону горы. День был солнечным, но не слишком жарким. Лукас, явно волнуясь, сжимал и разжимал кулаки, пока слушал человека-медицину. Лео, наблюдавший за другом, видел, что Лукас нервничает. Движения, которые он делал, были рассчитаны на то, чтобы избавиться от напряжения. Бака тоже следил за его движениями и, казалось, хотел вцепиться когтями в руку юноши. Перемирие между ними длилось недолго.