Чужая жизнь

— Так оно и есть, — ответил Лукас.

Джозеф замолчал. Молодой человек попрощался с обоими и быстро пошел домой. Он был уверен, что Виктор уже пришел и ждет. По дороге Лукас думал о том, что ему предстоит сделать и что ожидают от него Брэд и Джозеф. Юноша притронулся к своей груди, чувствуя тянущую боль от внутренних послеоперационных швов. При этом он несколько замедлил шаг, поскольку у него возникло ощущение, что его кто-то преследует. Лукас остановился, сделав вид, что хочет завязать шнурок на спортивных ботинках, и шаги за спиной мгновенно стихли. Юноша закрыл глаза. Обоняние подсказало, что его преследовал мужчина. Судя по его дыханию, это был высокий и мощный человек. Юноша решил притвориться, будто ничего не заметил. Он продолжил путь и, увидев свой дом, ускорил шаг. Лукас решительно открыл дверь, вошел и моментально ее захлопнул. Ему следовало осторожнее ходить по улицам. В любом месте, на любом углу его могли подвергнуть испытанию, поставив под угрозу его жизнь.

13

Справедливость для Лео

Лео пришел в институт в лучшей своей одежде: он был в белой рубашке и синих брюках, которые надевал только в праздничные дни. Юноша нервничал, но старался скрыть волнение. Будущее Лео и всей его семьи зависело от решения педсовета. Мать проводила Лео до института, но не захотела войти внутрь. Она стеснялась говорить на публике. Женщина пожелала сыну удачи, и Лео, посмотрев ей вслед, стал подниматься по лестнице, ведущей в здание.

Лукас пришел на пару минут раньше. Как и все друзья, он боялся наихудшего.

— Я просил своих родителей прийти этим утром для того, чтобы представлять интересы Лео, но никто из них не смог. Если он будет сидеть в одиночестве, без какой-либо поддержки, ясно, что его исключат.

Когда они увидели Лео, впервые одетого не в джинсы и футболку, никто из четверых — ни Сильвия, ни Джимми, ни Виктор, ни сам Лукас — не решился пошутить по поводу элегантного вида друга. Их жесты свидетельствовали о беспокойстве за судьбу товарища.

— Вот и я, — сказал Лео.

— Ты будешь сидеть один? — спросила Сильвия.

— Ну, защищаться я умею. Правда, решение о моем исключении уже принято.

— Это мы еще посмотрим, — очень серьезно произнес Лукас. — Уж если не исключат Хосе Мигеля, который затеял драку, то не тронут и тебя. А я, признаться, удивился бы, если бы его исключили. — Стоило ему произнести эти слова, как появился Хосе Мигель в сопровождении своего отца.

Хосе Мигель был одет в серый костюм с галстуком. Его отец был в такой же одежде. Они казались спокойными и уверенными в себе. Хосе Мигель даже улыбался. Отец сразу же нашел дона Густаво, педагога, руководившего группой, и завел с ним разговор, продолжавшийся в течение нескольких минут. Вскоре двери актового зала открыли; послышался адский шум голосов: учащиеся боролись за лучшие места, чтобы посмотреть действо, которое они уже назвали «примерно-показательным».

Отец Хосе Мигеля поздоровался с директором и добавил, улыбаясь:

— Дон Бартоломе, моя жена посылает вам особый привет. — Это походило скорее на угрозу, чем на приветствие. — Она просила передать вам и вашей семье приглашение отобедать в нашем доме. Влияние вашей жены на наше предприятие огромно.

— Для меня большая честь слышать такое о своей жене, — сказал директор, запинаясь. — Мы с удовольствием отобедаем у вас, когда вам будет угодно.

— Я попрошу секретаршу подобрать удобный день, и мы уточним время нашей встречи.

— Замечательно, — только и успел сказать директор, присоединяясь к группе преподавателей.

Хосе Мигель и его отец разместились на стульях, поставленных у края сцены. На противоположном ее конце стояли два стула для Лео и его представителя. Также на сцене стояли двадцать стульев для всех преподавателей, а центральное место предназначалось для директора, который был подобен судье с весами, уже лишенными равновесия.

Лео и все его друзья стояли у подножия лестницы, которая вела на сцену. Они пытались подбадривать его до последней минуты.