Черный Рассвет

— Нас, — повторила она. Кулак, сжимавший ее сердце, ослабел, немного. — Про нас двоих?

— Да, — прошептал он, и она поняла, что в уголках его плотно закрытых глаз формировались слезы. Слезы. У нее перехватило дыхание, и она почувствовала укол реальной боли. — Я просто… это было хорошо, Клэр, это было действительно хорошо, и я не хотел… я не хочу… я не знаю, что я….

Он остановился и отвернул голову в сторону от нее, затем перевернулся на бок.

Прячась от нее.

Если это было действительно хорошо, она хотела спросить, почему ты плачешь? Но она этого не сделала, потому что не могла видеть, как он страдает. Она переполнялась вопросами, самыми разными вопросами, потому что она не могла понять, как, если что-то было хорошо, это могло причинить так много вреда.

Но он не собирался говорить ей, она знала это.

И возможно, просто возможно, он был прав, что она не должна даже спрашивать. Не сейчас, когда это было настолько свежим и сырым, подобно открытой ране.

В конце концов она прижалась к нему, ее тепло ослабляло его встряски. Перед тем, как она провалилась в сон, она услышала, как он прошептал:

— Пожалуйста, скажи мне, что ты действительно здесь.

— Я здесь, — прошептала она в ответ. Ее сердце болело за него, и она еще крепче обняла его. — Я прямо здесь, Шейн. Честно, здесь.

Он не ответил.

Утром Шейн выглядел… лучше. Тихий, с осторожным взглядом в глазах, который испугал ее немного, но он выглядел хорошо. Красные отметины на его коже заживали, и переливание, казалось, сделало хорошую работу по восстановлению здорового цвета кожи. Тео настоял на том, чтобы поставить глюкозу в прошлый час, даже при том, что Шейн начал хвататься за иглу.

Клэр, наконец, оставила его, но не одного. Пришла Ева с утра пораньше с кофе и маленьким подносом с выпечкой. Шейн принял кофе и разглядывал печенье, когда Клэр, наконец, его оставила, чтобы посетить невероятно неуклюжий биотуалет и сделать обтирание губкой с гелем для душа и бутылкой воды. После того, как она это сделала, она стала чувствовать себя лучше. Она спала невероятно глубоко, не двигаясь всю ночь — это было следствием выплеска адреналина, предположила она.

Шейн не много говорил с ней сегодня утром, потому что тогда он только просыпался. Он будет, подумала она. Он снова будет самим собой сегодня.

Она возвращалась в комнату, когда Мирнин вышел из одного из коридоров, увидел ее и остановился как вкопанный. Его глаза были широкими и черными, а выражение лица напряженным и осторожным.

— Клэр, — сказал он. — Я слышал, ему лучше. — Не сложно догадаться, кого Мирнин подразумевал.

— Не буду благодарить вас за все, — отрезала она и начала обходить его. Он встал перед ней.

— Клэр, я не… ты должна верить мне, я никогда не хотел ему вреда. Я думал…

— Вы думали неправильно, не так ли? Вы готовы были дать моему парню умереть. А теперь убирайтесь с моего пути.

— Не могу, — сказал он мягко. — Пока ты не поймешь, что я не хочу его смерти. Ни в коем случае, это правда. Я полагал, что он был уже мертв, и я старался избавить тебя от боли…