В самом конце зала я увидел Витаутовича. Он заметил меня первым и уже грозил кулаком, его лицо не предвещало ничего хорошего. Сделав виноватое лицо, я развел руками и зашагал к тренеру.
— Где ты шарахаешься? — рявкнул он.
Стоящий у стены и нервно притопывающий Алексей ухмыльнулся:
— Я уж подумал, что слился Саня!
— Ну нет, — ответил я. — Вылетите с Олегом, тогда можно будет сливаться, а так — хрен вам!
— Ну так-то у меня шансов поболее, чем у…
В этот момент Витаутович так на него посмотрел, что тот прикусил язык и больше ничего не говорил. Смерив меня взглядом, тренер поинтересовался:
— Есть что сказать?
Я кивнул, и мы отошли подальше от лишних ушей.
— А где Олег? — спросил я.
— У него двести какой-то там бой, шатается где-то. Что у тебя?
Порывшись в кармане, я протянул ему записку.
— Это я нашел с утра под дверью. Подпись «ФМ» странная, как угодно можно трактовать, но расчет был, что я знаю Федора Михайловича.
Читая, тренер скривил рот и выдал:
— Не похоже на Достоевского. Детсад какой-то.
— Они подумали, что я и есть детский сад, и со мной такое сработает.
— Достоевский так не сделает, — качнул головой Лев Витаутович и тряхнул запиской. — Слишком глупо для него.
— А это и не он. Слушайте, что со мной случилось и почему я задержался…
Я рассказал о своем туалетном приключении, поделился соображениями насчет того, как действовать дальше. Витаутович слушал, потирая подбородок, и смотрел себе под ноги, словно пытался на полу прочесть ответ.
Дав мне закончить, он сказал: