Нерушимый 4

22
18
20
22
24
26
28
30

— Петухи — те, кто кукарекает, так ведь? — ядовито улыбнулся я. — Это сделал кто-то из вас. А тренер наш — Александр Димидко.

Меня собрался поддержать Погосян:

— Логично, да, кукарека… — но я вскинул руку, заставив его замолчать.

Ни к чему накалять.

Вожак гопников отвис, витиевато выругался, сплюнул мне под ноги.

— Зашквар за вас ваще болеть!

Ах, вот они какие, наши болелы! Наша опора и поддержка!

— Разогнать к чертям, пусть новую команду собирают, — поддержали его из толпы. — Ноги переломать, нах!

Я уловил намерение, вожака: впечатать кулак мне в нос. Шагнул навстречу, смещаясь в сторону, перехватил поднимающуюся для удара руку, заломил за спину и подсечкой повалил гопника мордой в отчищенный от снега асфальт. Приложился он неудачно, расквасил то ли нос, то ли губу, потекла кровь. Стая колыхнулась, готовая к прыжку. Наши встали спина к спине. Я собрался вырубить гопника, чтобы принимать остальных, и тут из-за спины донесся хриплый выкрик:

— Пацаны, ша!

Стая замерла. Наши обернулись.

К воротам вразвалочку шагал молодой глазастый парень с кукольным лицом, в черной куртке и шапке, со спортивной сумкой через плечо.

— Это нормальные мужики, — прокричал он гопникам. — Свои. Играть за город будут.

Поняв, что юноша у гопоты в авторитете, я отпустил вожака. Он вскочил, размазал по лицу кровь из разбитой губы и набычился. Ко мне вернулась вера в бескровное решение проблемы. Ну, в относительно бескровное.

Юноша протянул руку Димидко:

— Здорово, Сан Саныч! Я Димон. Левашов. На треню к вам иду. — Он потряс головой и улыбнулся, закатив глаза, обратился к гопникам: — Пацаны, это ж Димидко! Вы че, берега попутали, а? Охренеть, я руку день мыть не буду!

Он растопырил пятерню, которую только что жал Димидко. Гопота загудела. Вожак ретировался, и вперед выступил невысокий парень с лицом, покрытым шрамами от прыщей, будто лунная поверхность — кратерами. Черные глаза его сияли.

— В натуре — Димидко! Вы это, зла де держите, да?

— Они нормальные мужики, — поручился за нас Левашов. — Хоть бы у меня спросили. Так нет же, роги в землю и — му-у-у!

Левашов посмотрел на меня и вдруг распахнул синющие глаза еще шире, словно ему явился призрак Яшина: