— Уж лучше вы зачитайте, я подтвержу, — сказал я и потянулся за ручкой.
И что писать? Что сбежал из СИЗО, загипнотизировав сотрудников? Что информацию об убийстве мне предоставил подозреваемый?
«Получив информацию о том, что на Юлию Брайшиц готовится покушение, — начал я, — я попытался связаться с нею законным способом. После того, как не получилось, решился на побег…».
Писал я минут двадцать, аж свело пальцы, отвыкшие держать ручку. Закончив, передал заявление Коробко, он пробежался по тексту и спросил:
— Александр, в кабинете ведется аудиозапись. Согласны ли вы ответить на несколько вопросов для видео?
— Согласен, — кивнул я.
— Из каких источников вы получили информацию о покушении?
Ну вот, начинается.
— Из надежных. Поскольку я не подозреваемый, считаю, что имею право не отвечать.
— Вы совершенно правы, Александр.
— Как вам удалось совершить побег?
— Поскольку я не подозреваемый, имею право не отвечать, — повторил я. — Есть вопросы по конкретно этому делу?
Опер зачитал написанное, я устно подтвердил. Меня отвели в пустой кабинет и оставили ждать под присмотром юного милиционера, который меня сюда сопровождал. Он поглядывал с интересом и хотел поговорить о футболе, но было не положено.
Ожидание затянулось. В коридоре топали, доносились возгласы, и мне оставалось только гадать, что происходит в мире. Раз меня не закрывают, значит, пока все идет так, как надо.
Наверное, сюда прибыл кто-то из самородков, а может, и сама Семерка, но пока всем было не до меня, ведь в идеале надо бы парализовать деятельность начальников ведомств, отстранить их от дела и проследить, чтобы его расследовали непричастные, а это под силу только Семерке-телепату.
Мне казалось, самое сложное — нейтрализовать кураторов, тут без прямого приказа Горского не обойтись.
Миновало около часа, пока дверь не отворилась и не пришел мой старый знакомец, Роман Августович Быков — монобровый Щелкунчик. Его глаза ввалились еще больше, он буквально излучал страх. Скорее всего, наказание за предыдущий проступок он не понес, и потому был уверен, что теперь ему точно конец. Сжался, напрягся, готовый выгребать по полной программе.
Сперва нахлынула злость. Вспомнилось, как он меня прессовал, заставлял признавать то, что я не совершал, захотелось встать и зарядить ему в рожу. В принципе, если наши победят, мне все сойдет с рук, если проиграют — по-любому расстрел, так что терять нечего.
Кулаки сами сжались.
— Здравствуйте, Александр, — проговорил он елейным тоном. — Не смотрите так, я сам вызвался вести это дело, дабы исправить все, что совершил, доверившись коллегам и… фактам.