— Ну, посмотри, вон тот юноша! Ты видел, откуда он вышел?
— Какой юноша, друг мой? Я никого не вижу, кроме нас.
Пока он растерянно осматривался, юноша, размахивая поднятой рукой, бежал нам навстречу.
— Боже мой! Эгертон, ты что, ослеп? — Я потерял терпение. — Вот же он, буквально перед нами — и четверти мили не будет — вовсю машет рукой! Может, нам лучше его подождать?
Мой друг вытащил из футляра подзорную трубу, тщательно ее настроил и принялся внимательно разглядывать дорогу. Заметив это, незнакомец остановился, но руку не опустил.
— Теперь-то ты видишь? — спросил я и не поверил своим ушам, услышав ответ.
— Честное слово, — искренне сказал Эгертон. — Я вижу впереди только пустую дорогу и вход в тоннель. Сюда, Кауфман!
Кауфман, стоявший неподалеку, подошел к нам и коснулся края шапки.
— Взгляни на дорогу.
Проводник прикрыл ладонью глаза от слепящего света и посмотрел на дорогу.
— Что ты видишь?
— Вижу вход в галерею, mein Herr.
— И больше ничего?
— Больше ничего, mein Herr.
А незнакомец все еще стоял на дороге — даже подошел на шаг или два ближе! Неужели я сошел с ума?
— Тебе все еще кажется, что там кто-то есть? — спросил Эгертон, глядя на меня очень серьезно.
— Я действительно вижу его.
Он протянул мне свою подзорную трубу.
— Посмотри и скажи, видишь ли ты его и теперь.
— Вижу более отчетливо, чем раньше.