Черный сок

— Плевать на их постановления! — Она смачно сплюнула на ведущую к моему дому дорожку. — Явился со своими бумажками, тычет мне в нос и заявляет, что там стоит его печать. Это, мол, значит, что теперь закон запрещает мне носить вдовий траур и ворожить, а иначе меня на пару недель запихнут в арестантскую камеру. Самодовольный придурок! И я ответила этому Джолиону Миарсу, который во внуки мне годится! Я сказала, чтобы он взял и поставил эту большую красную печать на свою большую красную…

— Нужно вести себя более осмотрительно, — осторожно заметил я. Бет уже рассказывала мне эту историю. — Несмотря на молодость, они способны сдержать обещания.

— Гнусная шайка интриганов и пьяниц! Отбирают у вдовы честно заработанный кусок хлеба, а сами в это время пьют и обжираются в молитвенном доме!

— Может и так, — устало откликнулся я. Пока Бет целый день бродила по городу, скандаля со всеми подряд и пререкаясь из-за пустяков, я пахал землю и только присел попить чая с хлебом, как явилась она. — Только не следует их настраивать против себя.

Все эти разговоры о вдовстве… Даже не знаю, есть ли в них доля правды. Однако Бет не упускала случая упомянуть о нем, когда ждала сочувствия. Дело очень давнее, и никто не может назвать имени счастливчика, которого угораздило стать супругом Бет. Но и отрицать его существование тоже не было повода. Бет не принадлежала к числу добропорядочных граждан, на слово которых можно положиться. Над ней всегда, словно туча мух, кружила какая-то неопределенность и недосказанность. Ох уж эти добропорядочные граждане! Какое-то время я готов терпеть их надоедливое общество, но порой от них хочется сбежать на край света.

Дарби рассказывал, что отец Билл нанес первый удар церковным посохом, который держал в руках. Остальные только того и ждали. Ведь отца Билла сопровождала толпа разъяренных женщин, готовых по первому сигналу наброситься на другую женщину. Теперь отец Билл мог спокойно покинуть дом Бет. Он сделал свое дело, бросив ее на растерзание толпе и предоставив собственной участи.

— Никто и не думал ее убивать, — утверждал Дарби. — Просто хотели проучить как следует, преподать урок.

— В таком случае мне непонятно, зачем понадобилось избивать ее до полусмерти, — возразил я. — В подобном состоянии уроки усваиваются с трудом, тебе не кажется?

Дарби ничего не ответил.

— И почему не прекратили избиение, когда Бет упала и уже не сопротивлялась?

Дарби в задумчивости теребил заусенец на пальце.

— Нужно было посадить ее в тюрьму, — заметил я.

— Но ведь доказать вину Бет нельзя, — откликнулся Дарби. — Одни только слухи и сплетни, да еще болтовня Сары Слэтли…

— Да не для наказания, а чтобы защитить.

Сначала ночную тишину нарушил легкий шорох, похожий на тихий шелест ветра или шум дождя. Окончательно проснулся я гораздо позже и пришел в ужас от нанесенного ущерба. Похоже, мы все умрем с голода. Да, это они сейчас бегут мимо моей двери, их становится все больше и больше. И так всю ночь. В последнее время это происходит каждую погожую ночь. Я встал с кровати и, набросив на плечи одеяло, улучил подходящий момент, открыл дверь и застыл на пороге, освещаемый яркой лупой.

И тут я увидел их, полчища маленьких созданий с острыми коготками на крошечных лапках, которые шуршали по земле, и этот звук напоминал перестук дождя или шепот ветра под крышей. Они бежали так близко друг к другу, что походили на ковер изо мха, который вдруг сам по себе сорвался с места и стремительно катится вперед. Шкурки лоснились от сытости, а глазки-бусинки поблескивали в лунном свете. Я стоял на крыльце, а они пробегали перед домом, и некоторые взбирались на ступеньки и бежали прямо по моим ногам дальше и дальше. Порог дома не переступила ни одна мышь. Потом они вихрем пронеслись по моему маленькому полю, не повредив ни единого колоска, и исчезли так же внезапно, как и появились. Словно нахлынувшая невесть откуда гигантская волна.

Ночь стояла холодная и ясная. Закутавшись в одеяло, я вышел на ведущую к дому дорожку. Луна залила все вокруг серебристым светом, в котором плясали черные остроконечные тени, похожие на заточенный нож мясника. На холме, откуда обрушилась лавина мышей, виднелась струйка дыма, вылетающая из жилища Бет Крэнск. Должен сказать, меня это ничуть не удивило.

А ведь я мог ее защитить, заступиться, сказать свое слово. Вид у меня довольно внушительный. Меня нельзя отнести к самым уважаемым гражданам в городке, я не священник и не мэр, но люди со мной считаются.

По крайней мере я мог бы на время остановить толпу и заставить задуматься над тем, что они творят. Хороший сосед на моем месте так бы и поступил.

Бет совершила глупость и выдала себя с головой. Урожай был уничтожен, начиная с владений Байндера Копса, восточнее которых мыши не продвинулись ни на шаг. Глядя на поле Байндера, создавалось впечатление, что кто-то провел по нему черту, по одну сторону которой торчат скрюченные серые огрызки, а по другую — колосится золотистая пшеница. Все прекрасно знали, в каком месте городская черта проходит по земле Байндера. Когда я сам мерз на улице, закутавшись в одеяло, лавина мышей неслась мимо, задевая носки сапог, но ни одна не пробежала у меня за спиной! Сделай я шаг вперед, и ноги наступили бы на расстелившийся передо мной мышиный ковер, но сзади-то никого не было! Эти твари прочертили границу своими телами.