Холбрук вылил последние капли газолина на жгуты, соединяющие одну кучу тряпок с другой, отбросил канистру в сторону и усмехнулся.
— Я все же не такой непроходимый тупица, как вам кажется. — Он залез в карман и извлек запечатанный конверт. Открыл его. Внутри был бело-голубой кристаллический порошок. — Хлорин, — объявил он.
Кевин нахмурился.
— Что-что?
Учитель полез в ящик и вытащил пластиковую бутылку с тормозной жидкостью.
— Надо смешать это вместе, и оно загорится.
— Но ведь для этого есть спички. Какой же смысл?
— Смысл в том, что произойдет замедленная реакция. Чтобы возникло пламя, потребуется минута или около этого. Я положу это возле газет, которые не облиты газолином. Они загорятся первыми. Затем начнут гореть тряпки. И только потом поднимется настоящий огонь. Но к тому времени мы уже уйдем отсюда.
— Будем надеяться, что это сработает, — сказал Кевин.
— Сработает обязательно.
Они закончили распределять газеты, тряпки и ящики по комнате.
— Отлично, — сказал Холбрук. — Пора. — Он вылил некоторое количество тормозной жидкости внутрь конверта, а почти полную бутылку поставил у стены. Взболтнул содержимое конверта, чтобы хорошенько все смешать, потряс конверт и положил рядом с длинным свернутым рулоном газет.
— Рвем когти, — скомандовал он.
Они побежали. В коридоре Пенелопа чуть не поскользнулась, ударившись о какое-то тело. Окоченевшая грудь ударила ей в лицо, но она продолжала нестись, и через несколько секунд они выскочили наружу.
Дом сейчас окружали молодые девушки, одетые в белое. Они держались за руки.
— Что это? — спросил Кевин. — Что они делают?
— Это девственницы, — объяснил учитель.
— Девственницы весталки, — добавила Пенелопа.
— Или девственницы гестилки,[38] — уточнил Холбрук. — Они посвящают себя богине домашнего очага.
— Посвящают? Что, черт возьми, это значит? Приносят себя в жертву?