Господство

Скорее всего у них от этого крыша совсем съедет.

И ему не хотелось быть здесь, когда это случится.

Холбрук поставил машину на подъездной дорожке. Кевин посмотрел на учителя. Холбрука он никогда особенно не любил, а теперь тот нравился ему еще меньше. Очень уж он был самодовольным и постоянно подчеркивал свое превосходство, когда читал лекции о Дионисе и менадах, когда трепался о своей принадлежности к тайному обществу. Единственное, что у него оказалось в загашнике, — это идея поджечь несколько строений. И то без помощи Пенелопы ему бы никогда не справиться.

Кроме того, учитель часто на нее посматривал. И притом очень откровенно.

Холбрук взглянул на Кевина, и тот отвернулся. Парень не знал, откуда это ему известно, но знал. Учитель просто прикидывается, что секс его не интересует и все такое, что он выше всего этого, но Кевин видел, как он смотрел на Пенелопу там, на винном заводе, и понимал, что означают такие взгляды.

Может быть, речь идет не о Пенелопе лично? Возможно, он просто хочет выяснить, какие ощущения возникают, когда трахаешь менаду? А вдруг интерес здесь чисто научный?

В любом случае Кевину это не нравилось.

Он вылез из машины.

— Значит, вот в чем заключался стратегический план последователей Оварина? — произнес он. — Сжечь винный завод?

— Не Оварина, а Овидия, — поправил Холбрук. — А во-вторых, нет, это был мой собственный план.

— Ну и что мы будем делать теперь?

— У меня есть идея.

— Какая?

— Увидишь. — Они прошли в дом, и Холбрук сразу направился по коридору к подвалу. — Я через минуту вернусь, — крикнул он.

Кевин посмотрел на Пенелопу.

— Ты думаешь, мы чего-нибудь достигли?

— Не знаю.

— Там же до черта людей. Для них это как слону дробина.

— Но такими их делает не только Дионис. Это еще и вино. Наше вино. Вот почему они тогда его грузили.

— А что особенного в этом вине?