— Так рано? — разочарованно протянула Пенелопа.
— Я обещал маме, что приду к ужину.
«А ждет ли она меня?» — подумал он. Он звонил маме на работу из школы, объяснил, что поедет к Пенелопе, и сказал, что будет дома к ужину. Он надеялся, что она вернется домой раньше него, приготовит ужин и будет ждать, но внутренний голос не уставал повторять, что ничего подобного, не приедет она домой раньше, наоборот, закатится поздно. Во всяком случае, сейчас ее дома не будет. Это уж точно.
— Ты все время упоминаешь свою маму, — произнесла Пенелопа. — А что, твой отец с вами не живет?
Дион покачал головой.
— Твои родители разведены?
— Нет. — Он посмотрел на нее и, увидев, что она ждет объяснений, сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду. — Я не знаю, кто мой отец, — признался он, глядя в сторону.
— Но разве…
— Моя мама тоже не знает.
— О…
Она замолкла. Он хотел сказать что-то еще, как-то объяснить, чуть ли не извиниться, сказать, что это не его вина, сказать, чтобы она не осуждала его за это, но не сказал ничего. Просто стоял и молчал, пытаясь прочесть что-нибудь на ее лице, но так ничего не прочел. Молчание угнетало, и он почувствовал, что надо все же что-то сказать.
— Моя мама потаскуха, — вырвалось у него.
И он тут же пожалел. Это утверждение не совсем точно выражало его чувства по отношению к матери, и вот сейчас, будучи произнесенным, вырвавшимся за пределы его сознания, оно выглядело слишком грубым, слишком жестоким. Он, конечно, хотел отмежеваться от своей матери, показать Пенелопе, что не разделяет ее взглядов на жизнь. Но ему не понравился холодный, осуждающий тон собственного голоса. Кажется, Пенелопе это тоже не понравилось.
— И ты осмеливаешься говорить такое о своей матери? — возбужденно проговорила она, повернувшись к нему.
Ему хотелось взять слова обратно, хотелось объяснить, что он имел в виду. Но вместо этого только вяло произнес:
— Не знаю…
— Ты что же, совсем не уважаешь своих родителей?
Он молчал.
— Извини, — грустно вздохнула она. — Я вовсе не хотела на тебя бросаться. Но все же думаю, — даже не зная всех обстоятельств, — что ты не должен всю вину взваливать на свою маму. Если тебе было плохо, то, наверное, и ей тоже. Она, конечно, делала все, что могла. Ведь это очень трудно воспитывать ребенка одной, без мужа. Я вот никогда не осуждаю своих матерей за… — Ее голос осекся.
— За что?