Господство

Выражение ее лица посуровело. Она двинулась на него, а он попятился, пока не оказался у дивана. Она остановилась вплотную к нему.

— Как ты смеешь снова разговаривать со мной таким тоном?! — прошипела она, округлив глаза.

— Прекрасно! — сказал Дион. — Я вообще не буду с тобой разговаривать!

— Ну и отлично!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем мама повернулась и прошла в кухню.

«Стерва, — выругался про себя Дион. — Развратная стерва».

Он прошел через холл в свою комнату и захлопнул дверь.

* * *

Дион нервно вытер вспотевшие ладони — как всегда, о брюки — и нажал дверной звонок. Откуда-то изнутри огромного дома донесся звук боя курантов. Мгновение спустя дверь открыла Пенелопа.

— Привет, — сказала она тихо.

Он улыбнулся.

— Привет.

Через распахнутую настежь дверь он увидел стоящих в холле матерей. Все они были одеты в одинаковые облегающие зеленые платья, подчеркивающие их фигуры. Через легкую прозрачную ткань были видны темные соски, а также смутные очертания темных треугольников внизу с едва заметными волосиками. Он вдруг с ужасом понял, что все женщины надели свои туалеты на голое тело.

Пенелопа тоже была в зеленом одеянии, но более свободном, менее откровенном, сшитом из материала поплотнее.

Все они были босые.

Дион почувствовал себя неловко. Он пришел в синих джинсах и белой рубашке, в черных кроссовках, и эта одежда показалось ему сейчас совершенно неподобающей.

— Входи, — сказала Пенелопа. — С автоматикой у входных ворот проблем не было?

Он мотнул головой.

— Никаких.

— Это хорошо. — Она улыбнулась, бросила на него заговорщицкий взгляд, как бы говоря: «Держись за меня», и развернулась назад. — Дион, я хотела бы познакомить тебя с моими матерями. На этот раз они здесь все. — Она указала по очереди на каждую из женщин. — Это мать Марго, мать Фелиция, мать Маргарет, мать Шейла и мать Дженин. — Она сделала жест в сторону Диона. — Мамы, это Дион.

Женщины поклонились. Это было несколько странное, почти нелепое движение, какая-то средневековая полукуртуазность. Оно показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить откуда.