Нежить

Однако Бобби понял, что именно малыш имел в виду. Савини, в черной кожаной косухе, байкерских ботинках, при черной бороде и знаменательных бровях, густых, черных и загнутых вверх, как у Мистера Спока или Белы Лугоши,[20] был похож на кумира поклонников дет-металла.

Кто-то захлопал в ладоши. Бобби огляделся. Режиссер Джордж Ромеро, человек-медведь, более шести футов ростом, с густой коричневой бородой, стоял недалеко от входа на эскалатор. Бобби отметил, что многие члены съемочной группы носили бороды и длинные волосы. Одеты они были в воинственно-неформальном стиле и обуты в берцы, как у Савини, так что они все сильно смахивали на диссиденствующих революционеров.

Бобби, Гарриет и маленький Боб подошли к другим статистам, собравшимся послушать, что скажет Ромеро. Говорил он уверенным басом, а когда ухмылялся, то у него на щеках появлялись ямочки, которые были видны даже сквозь бороду. Он спросил, знает ли кто-нибудь из присутствующих что-либо о кинематографе. Несколько человек, включая Бобби, подняли руки. Ромеро вознес за это хвалу Богу, и все засмеялись. Он сказал, что рад всех их приветствовать в мире крупнобюджетных голливудских картин, и все снова захохотали, потому что Ромеро снимал только в Пенсильвании, и все знали, что у «Рассвета мертвецов» бюджет ниже плинтуса, практически нулевой. Ромеро поблагодарил их за то, что они пришли, и сообщил, что за десять часов изматывающей работы, которая потребует от них огромного напряжения, им заплатят наличными сумму столь огромную, что он стесняется произнести ее вслух. Он поднял руку с зажатой в ней долларовой купюрой, и его слушатели опять загоготали. На этом Том Савини, который был на втором этаже, перегнулся через перила и крикнул:

— Чего смеетесь, это больше, чем мы сами получим за работу над этой фигней!

— Для многих из нас все это — работа ради любимой работы, — сказал Джордж Ромеро. — Вот, например, Том здесь именно потому, что обожает размазывать по физиономиям гной.

Кто-то в толпе, окружавшей Ромеро, простонал:

— Гной-то ненастоящий, искусственный!

— Ждите, ненастоящий, — откуда-то сверху отозвался Савини, которого уже не было видно у перил.

Снова раздался смех. Бобби было кое-что известно о комической разрядке на съемках, и у него возникло подозрение, что этот маленький диалог был отрепетирован и повторялся уже не один раз.

Ромеро стал рассказывать сюжет. Мертвецы возвращались к жизни, им нравилось пожирать людей, и правительство потеряло контроль над этой кризисной ситуацией. Четверо главных героев укрылись в торговом центре. Здесь Бобби отвлекся и обнаружил, что смотрит на другого Бобби, сына Гарриет. У малыша было длинное серьезное лицо, глаза цвета темного шоколада и спутанные прямые черные волосы. Откровенно говоря, ребенок был немного похож на самого Бобби, у которого тоже были карие глаза, худое лицо и густая черная шевелюра.

Бобби подумалось, что, может быть, они и с Дином похожи. От этой мысли его бросило в жар. Что, если Дин заедет проведать Гарриет и Боба и окажется, что внешне это его близнец? Эта мысль настолько его растревожила, что он почувствовал слабость, но потом опомнился. Он был загримирован под ходячий труп, синелицый, со страшной раной на голове. Даже если они с Дином и были похожи, то сходства никто не заметит.

Ромеро заканчивал давать указания насчет походки зомби. Он изобразил, как надо ходить, закатив глаза и ослабив мышцы лица, и потом объявил, что съемка первых сцен начнется уже через несколько минут.

Гарриет резко развернулась к нему, уперев руки в бока и часто театрально моргая. Но он повернулся к ней в тот же самый момент, и они практически врезались друг в друга. Она было открыла рот, чтобы заговорить, но не нашла подходящих слов. Они стояли совсем рядом, и эта физическая близость неожиданно ее напугала. Бобби тоже не знал, что сказать, все мысли разом будто исчезли. Гарриет засмеялась и помотала головой. Ее реакция показалась ему ненатуральной: она была скорее выражением беспокойства и нервного возбуждения, но никак не радости.

— Ну что, вперед, товарищ, — сказала она.

Бобби вспомнил, что когда не ладилась сценка и Гарриет это раздражало, то она начинала изображать персонаж в стиле Джона Уэйна.[21] Нервная привычка, которую он в свое время просто ненавидел, сейчас удачно разрядила атмосферу между ними.

— Скоро уже мы будем что-нибудь делать? — спросил маленький Боб.

— Скоро, — ответила Гарриет. — Давай-ка, потренируйся ходить, как зомби. Пошастай тут немножко.

Бобби и Гарриет снова присели на край фонтана. Сжав руки в маленькие костлявые кулачки, Гарриет положила их на колени. Странным взглядом, обращенным внутрь себя, она уставилась на руки на коленях. И снова принялась массировать пальцами одной ноги пальцы другой. Бобби нарушил молчание. В конце концов, кто-то из них должен был заговорить первым.

— Не могу поверить, что ты замужем и у тебя ребенок, — начал он веселым и удивленным тоном, который всегда использовал, когда друзья в очередной раз сообщали ему, что получили роль, на которую он только что прослушивался. — Мне нравится твой пацан. Симпатяга. Хотя как может не понравиться этакий полуразложившийся малец?

Она вернулась к нему из мира своих размышлений и робко улыбнулась.