– Какие такие деньги! – зароптала старуха, разведя руками, – неожиданно вскричав, перевела тональность. – Вы мне никаких денег не давали. Шулер! Ловите его! Незаконно проник на мою собственность! – Шуга неловко зажался, с неприятностью вспомнив: «Как же это все мелочно».
– Да тише… – шепнул с ощущеньем стыда и выскользнул в коридор. Она еще долго взвывала бешеным криком: «Держите его! Я сейчас же звоню в полицию! Я уже набираю номер!», – что и заставило Шугу ошпаренно пролететь два этажа вверх, а после, опомнившись, разбежаться вслепую вниз. Где-то на третьем этаже постучался запах яблочного пирога, заплакал чей-то ребенок, и рояль ответственно развернул действие уже «К Элизе». К сознанию Шуги предстал портрет Бетховена, сурово порицая его за незнание нот еще на последующих двух пролетах лестничной клетки, – догонял, подавляя своим интеллектом. Когда же открылась новая дверь, с женским возгласом: «Мужчина! Эта старуха сумасшедшая! Не бойтесь! Никто не придет к ней на помощь! Подойдите сюда, я вам отвечу!», – Шуга решительно остановился и, недоверчиво отставив перила, прильнул к говорящей женщине.
– Я разрешаю вам зайти. Не бойтесь. Вы только скажите мне, что эта сучка про меня рассказывала, поверьте мне, я и мой друг, мы всего лишь друзья, между нами ничего пошлого и быть не может, – убеждала светловолосая женщина в темных очках, что закрывали большую часть ее лица. Он опустил веки и, несдержанно задыхаясь, зашагал в сторону – назад. Человечно согласившись с тем, что выбит сложностью, просил оставить его в покое, но та все лепетала про воскресную службу, держа бульдога на привязи. Он оступился и, пролетев над ступеньками, скатился с лестницы. С болью вскочив, бросился под затихающую пьесу вон в очередной раз, рискнув в веренице неизвестных ему улиц Москвы.
«Сахарные! Домой!», – доносилось из раскрытых окон, пропаренного июльского дворика, где-то вдоль людных улиц скрещиваясь с улицей Гиляровского. Спрятавшиеся в четверку причитали «су-е-фа!». Замахиваясь друг на друга ритмичными кулачками, игнорировали просьбы усталой матери – вернуться домой к столу с домашним супом.
В полумраке прогретой квартиры торжествовал уютный бардак. Шуга проспал больше суток, едва очнувшись от длительного сна, решил, что, очевидно, пережил синдром параллели. Ибо услышал он нечто подобное и в своих открытых настежь окнах, отчего проснулся, не сомневаясь, понимая, что его ухо убедительно срослось с влажной подушкой. Выйдя в кухню, разрезал трехдневный шашлык зрачком конформиста и с отвращением, отвернувшись, отметил засуху бытия. Петр густо бранился за грязь, взрывая последние лампочки почти мрачного коридора. В квартиру влетела пятая муха, возжелав слегка поиграть, запрыгивала на лежащие сухари, а вместе с тем в душной ванной кончилась паста, а чуть ближе светлые джинсы задохнулись в барабане стиральной машины. Жаркое, беспощадное лето одаривало своей испариной.
Усевшись за монитор, Шуга заиграется с командой «вырезать-вставить». Подумав над бессвязностью сна, скопирует три нелепых слова, а далее зависнет на час, утомившись от своего скорбного бесплодия, и на его горящем мониторе запрыгает девушка нового времени. Позже нервозность телефонного звонка перевернет происходящее. Сахарный отыщет телефонную трубку под кипой ненужных ему бумаг, переворачивая все на свои места – в мусор.
– Да. Я слушаю… Говорите же.
– Шуга или Сахарный человек? – прогремел хрипловатый голос.
– Кто это? – не отрываясь, Шуга рылся в бумагах, успевая справляться со своей бразильской сигарой.
– Как ты сделал это? – лукавил звонивший.
– Что сделал? Ах, да! Вам, наверное, Дору? Признаться, Дора уже давно здесь не живет, она, знаете ли, покоряет Корниш-де-Бретон, но у меня имеются контакты ее московского фэн-клуба, Дора оставила их специально для вас. Вам уместно записать?
– У меня нет рук.
– А впрочем, они вам и не нужны, я думаю, память вас не подведет. Петровка 38, телефон 02 для всех прозванивающих жуликов. – Дав контакты наиважнейшего отделения по городу Москве, Шуга выключил трубку и, бросив ее в неопределенное место, задался философским действием – поиском маленького серого листочка, напоминающего промокашку.
– Резкий Сахарный человек, выдержал нужную мне паузу… – прошептал неизвестный, найдя Шугу посредством другого телефонного номера.
– Это розыгрыш?
– Нет, это суровая русская действительность – терпение и вода сулят долголетие… Итак, как же ты это сделал? – настоятельно подводил хриплый голос к возможности разоблачения.
– Что сделал? Я не понимаю вас.
– Ты не помнишь меня? Это же я! Сахарный поменял замки. Куда ты спрятал его? Я знал, что ты не стерпишь, и однажды расправишься с ключевым пространством, – голос смеялся, играя со слухом Сахарного, аккуратно затрагивая каждый первый слог произносимого слова.
Шуга остановился посреди жаркой комнаты, вновь потирая лоб, нервничал, воистину не понимая происходящего. В его раскрытое окно неожиданно влетел сизый голубь. В шуме дневного бульвара птица бурчала, шагая по раскаленному подоконнику.
– Подозреваю, что вы один из тех, кто не заслуживает моего особенного доверия. Испытывая выносливость вещей, просите признать вас смелым. Я не понимаю, о чем вы хотите мне сказать, но если у вас имеются доказательства против меня, то, пожалуй, вам стоит использовать их в самую ближайшую страстную пятницу, либо дерзнуть и, наконец, провести день поминовения в веселье.
ebooksa