– В восемьдесят шестом поступил на истфак, – продолжал Игорь Михайлович. – Мог бы сейчас учительствовать, но пришлось пойти по административной линии – вмешался Чернобыль… Потом вновь – зигзаг судьбы. Школа милиции, академия. Мотался по области, год назад добился перевода сюда. Я ведь из этих мест, хотя коренным жителем меня назвать нельзя. Помните детский дом, который закрыли в восемьдесят седьмом? Перед вами – один из его воспитанников. Впрочем, вернемся к нашим баранам. Хотя Чашникова бараном назвать нельзя. Доводилось слышать его проповеди?
– К сожалению, нет, – Сергей мотнул головой. – А может, к счастью…
– Есть тут у меня одна занимательная кассетка. Записал на диктофон наш сексот.
Опер порылся в столе и вставил кассету в новехонький музыкальный центр.
– Братья! – донесся из динамика экзальтированный мужской голос. – Что есть наша жизнь, как не вечный страх? Мы боимся завтрашнего дня, боимся смерти, а лживые попы призывают нас бояться еще и карающей длани Господа! В случае ослушания нас пугают геенной огненной и вечными муками в загробной жизни. Я же говорю вам: после смерти никто не увидит ни рая, ни ада! За той чертой их не существует. Ад и рай находятся здесь, на земле! И перед нами стоит очень простой выбор. Можно усердно бить поклоны и поститься, чтобы затем превратиться в кусок падали, а можно взять от жизни все сегодня и сейчас! Сегодня и сейчас!
Гончаров надавил клавишу, и речь Чашникова оборвалась.
– Самое страшное в том, что Марат искренне верит в свое учение. А тут еще контузия…
– Понимаю. Трудно предсказать, что натворит Чашников, если у него окончательно поедет крыша.
– Может быть, своей публикацией вы заставите бывшего сослуживца перестать заниматься ерундой.
– Для начала хотелось бы увидеть Марата во всем блеске.
– Проблемы, в принципе нет. По моим сведениям Чашников будет толкать речь в ближайшее воскресенье, что-то около полуночи. Они соберутся в старой синагоге, но соваться, туда не советую. Во-первых, там будет несколько моих коллег из РОВД, которые отследят ситуацию, а во-вторых… Неизвестно, как поведут себя дьяволопоклонники, если увидят, что на их шабаш затесался журналист. Я буду держать вас в курсе событий.
Сергей направился к выходу, но, взявшись за дверную ручку, остановился. Гончаров оторвался от бумаг на своем столе.
– Что-то еще?
– Так, мелочь. Вы сказали, что провели детство в наших местах.
– Все верно.
– Значит, могли знать Катю Фролову.
– Ее школа шефствовала над нашим домом-интернатом. Катя даже была прикреплена ко мне, как к трудному подростку, – сыщик усмехнулся. – Все мы, знаете ли, в свое время были трудными. А почему вы о ней вспомнили?
– Мы с Катей… В общем, она ждала меня из армии.
– Понимаю. Жуткая, загадочная смерть.
– Да. А толку от того, кто был с ней в том чертовом подвале, уже не добьешься. Надежды на то, что к Мальченко вернется разум, нет. Единственный свидетель…
ebooksa