Путь

– Можно. Но я уже готовый материал. И то, что могу я, не может никто. Кроме Судьи, пожалуй.

– Ты про способности?

– Да.

– Тогда почему ты просто не сбежал, а остался здесь? Неужели и правда потому, что тебе так дорог этот мир? – Льен был удивлен.

– Потому что я обещал Анне, что ты останешься жив. Если бы я сбежал, тебя бы точно убили, – я и сам не до конца понимал причин своих поступков. Но эта версия была мне ближе всего. Пусть я буду выглядеть в глазах Льена благородным спасителем.

– Странно. Ты же ненавидишь преступников. Ты же сам, своими руками убиваешь людей, – Льен явно не верил мне. И я мог его понять.

– У меня нет другого объяснения, Линкок. Да, именно так она хотела, чтобы тебя звали теперь.

Льен замолчал и больше не проронил ни слова, пока мы шли по пустому городу. Я не мог даже представить, о чем он думает сейчас, как и не мог понять его чувств. Ясно одно – теперь мы связаны до конца своих дней и хотим мы того или нет, нам стоит подружиться. Иначе нам не выжить. Я чувствовал, как какая-то горечь и тяжесть разливается у меня внутри. Обретенная свобода, хоть и условная, не давала мне ощущения покоя. Этот мир не отпустит меня, мои поступки навечно вплетены в его историю.

Выйдя на окраинную улицу, я стал всматриваться в двери домов, пытаясь разглядеть символ змеи. Улица стала уходить под уклон, и в этот самый момент я увидел свой новый дом. Большой, высотой в три этажа. Белый, как и все дома вокруг.

– Нам пора прощаться, Линкок. Увидимся завтра, в первый день нашей новой жизни.

– Да, пора. Я не стану тебя благодарить. Но постараюсь быть тебе верным другом и соратником, – Льен-Линкок протянул мне руку и крепко пожал мою грязную ладонь. Я не почувствовал привычного отвращения от прикосновения ко мне и ответил этому человеку, моему первому другу, таким же крепким пожатием.

Я стоял на пороге своего дома и смотрел, как Льен уходит вниз по дороге. Сдержит ли Совет своё слово? Получится ли у меня жить другой жизнью? Ответы я получу позже. А сейчас – надо зайти в дом. Я открыл дверь и вошёл в большую белую прихожую. У лестницы стояла маленькая женщина-служанка. Понятно, Совет приставил её ко мне, чтобы всегда быть в курсе происходящего. То, что для обычных солдат является привилегией, для меня будет наказанием. Старушка молча кивнула мне и ушла в противоположную от лестницы дверь. Значит тотальный контроль. Придется найти способ его обойти.

Я стал осматривать дом. На первом этаже кроме кухни, была ещё небольшая столовая и огромная пустая гостиная. Поставлю здесь диваны и кресла, чтобы можно было спокойно отдыхать вечерами. На втором этаже я обнаружил просторную ванную и несколько жилых комнат. В одной из них я решил устроить свою спальню. Остальные комнаты пусть будут пустыми. Третий этаж полностью повторял второй. Зачем мне столько комнат я понять не мог. Но кто знает, для чего они могут пригодиться. Так что все комнаты на третьем этаже стоит обставить как маленькие гостевые спальни. Я снова спустился вниз и отдал распоряжения старушке, а сам отправился в ванную. Мне нужно было вымыться, смыть засохшую кровь с себя и подумать. Под потоками воды мне всегда хорошо думалось.

Я стоял под горячими струями воды, которые уносили следы чужой крови и размышлял. Стоит попробовать вернуться в тот мир, куда я переместил Анну и попробовать отыскать её. Мне нужно убедиться, что с ней всё хорошо. Но она не должна меня видеть, ей ни к чему давать надежду. И Льену я ничего не стану говорить. Это только моё дело и моя ответственность. Сейчас перемещаться опасно, надо выждать какое-то время. Может недели две или три, месяц.

Я вышел из душа и завернулся в полотенце. Надо бы придумать себе форму. Во что мне будет удобно одеваться. Я прошёл в свою комнату и открыл шкаф. Там, как и ожидалось, было множество вариантов доступной мне одежды. Каждый день, как и во всем городе, я буду получать свежий комплект выбранного костюма. Удобно и просто. Итак. Мой вид всё равно должен быть идеальным и безупречным, хоть я больше и не Палач. Любимая белая рубашка – я достал её из шкафа и бросил на кровать, черные брюки, тоже привычно. Теперь мне не нужно ходить тихо и бесшумно, я могу бодро маршировать вместе с обычными солдатами, а значит, выбираю высокие черные ботинки на шнуровке. И тут мой взгляд попал на тяжелый вязаный кардиган, достаточно длинный, чтобы почти доставать до колен, красивого темно-коричневого цвета. С двумя большими карманами по бокам – как раз то, что мне нужно. Я надел всё это на себя и остался доволен своим видом. Если при взгляде на себя в зеркале не вспоминать про то, чей я сын и как появился на свет… Встретив черный взгляд в отражении, я с ненавистью отвернулся. Ведь я не виноват в том, что совершил Судья, почему же я ненавижу себя за его поступки?

Я подошёл к окну, открыл его и стал смотреть на город и заходящее солнце. Совсем скоро солдаты вернутся в свои дома, и уже завтра я буду одним из них. Какое место приготовил Совет для меня, смогу ли я сохранять хладнокровие и спокойствие. И самое главное – насколько хватит моего терпения. Как долго получится у меня так жить?

До самой ночи я простоял у окна, видел, как солдаты вернулись домой, видел их уставшие понурые лица, видел и бодрых жизнерадостных командиров. Наш мир, наша идеология дала им смысл жизни. Дала им цели и мечты. И никто не вправе отнимать у них это. Никто не должен ломать их привычную жизнь и обрекать на страдания. Но ведь каждый должен иметь выбор. И как найти грань между свободой выбора и человеческим счастьем? Мы думаем, что делаем этих людей счастливыми, избавляя их от мук выбора, от мук любви и ответственности перед семьей и потомками. Но правда ли это? Льен-Линкок не стал счастлив, выполняя свою роль в обществе, но ровно так же он не стал счастлив, обретя любовь. Почему?

У меня нет ответов на все эти вопросы. Чтобы ответить на них, мне надо разобраться в самом себе. Поэтому я отошёл от окна и лег на кровать, как был, в одежде, и моментально уснул. В эту ночь никаких снов я не видел. Это был великий подарок – просто спокойно спать.

9.

Дни шли за днями. Мы с Линкоком влились в нашу военную часть и неплохо были приняты. Совет не поставил нас, как обещал, в самый низ. А выделил вполне приличные должности. Командование уже хотело меня повысить, и я не стал отказываться. Линкок не принял повышение, аргументируя это тем, что нужен на своём месте. Мне очень хотелось поговорить с ним с глазу на глаз, но он постоянно отказывался зайти вечером ко мне и поужинать вместе. Я смотрел, как люди гибнут на поле боя и всё больше убеждался в том, что наш мир – гнилой насквозь. Он совершенно пустой и бессмысленный. Но эти мысли надо отгонять от себя, пока моя свобода только лишь иллюзия, я не должен выдавать себя ничем. Моя задача – просто жить. Обустроить своё жилище, понять простых солдат, понять себя.