— Они согласятся? Опыт моего мира гласит: нет более несговорчивого народа, — вздохнул поляк. — Они отступаются, только ослабленные внутренними раздорами. Как после развала Советского Союза в 1991 году.
— Вот и поможем с раздорами! Я же говорил: чем больше им потребуется внимания к внутренним проблемам, тем меньше будут совать нос в наши дела, — боярич помедлил, прикидывая, как сказать следующее. — Должен сообщить две неприятных новости.
— Три! Об инопланетных морских крокодилах была тоже не слишком радостная.
— Вот он, истинный учёный, не пропускает ни одной детали, — Монморанси легонько хлопнул поляка по плечу. — Вторая нехорошая новость о том, что некоторые партнёры отца слишком радужно восприняли известие о скором выпуске автомата М16. Разговоры, что вскоре распространится мощное ординарное оружие, и мы при желании задавим русских хотя бы численным превосходством, завладевает умами.
— Поскольку у Торжка много союзников, это — мировая война! Выходит, я её принёс из своего мира. Как смертельную заразу…
— Не расстраивайтесь так. С гегемонией России рано или поздно пришлось бы решать. Но мы с отцом беседовали — он не желает большой войны, потому что при большой войне будет плохой бизнес. Я уже говорил: мы должны поставить русских на место. Прогонять их насовсем — не вижу смысла.
Утешение не подействовало. У пана Гжегожа затряслись губы. Он чувствовал себя ещё более потерянным, чем в первые дни нахождения в Шотландии. В какой-то мере его понимал О’Нил, такой же учёный-затворник. Но приват-доцентом поужинала тартарская тварь. Пьер Монморанси не вызывал симпатии. По иронии судьбы поляк позволял ковыряться в своей памяти человеку, которому не доверял!
— Третья плохая новость?
— Эту новость зовут Виктор Сергеевич Тышкевич, штабс-капитан К. Г. Б. Точнее — штабс-ротмистр в их системе чинов. Это его группа убила Маккенну О’Конора, преследовала профессора Линка и Вильяма О’Коннора. Линка насмерть сбила машина, Вильям погиб на борту дирижабля при странных обстоятельствах, когда летел вместе с русским. Именно они пытались выследить вас с О’Нилом. Вы оторвались, но пронырливый агент вычислил ваше местонахождение здесь. И если бы не пробой у Веракруса, я уверен, их солдаты уже окружали бы Санта-Катарину.
— Матка Боска! Я пропал…
Словно ожил ужас детства. Убежав из мира, где КГБ СССР распущен, а спецслужбы России не достигли прежнего могущества, он попал в новый мир, в котором агент К. Г. Б. развязал на пана Бже персональную охоту.
— Не надо паниковать. Санта-Крус — настоящая крепость. Да и нет у русских формального повода нападать. Вынуждены будут кружить как коршуны. Или их Государь отдаст дело на откуп кому-то из Великих Князей.
— Они всегда найдут повод… — прошептал поляк.
— Хотите, вывезем вас отсюда. Например, отец как боярин с чувством долга отправляет часть нашей гвардии к Веракрусу. Если не воевать с тварями, то хотя бы узнать — кто к нам пожаловал. Присоединяйтесь к ним.
В этот момент самец за решёткой добился-таки желаемого, оседлав самку. Из глотки раздался торжествующий рёв.
Представив таких же очаровашек, но только на вольном воздухе и не отделённых решётками, Бженчишчикевич ощутимо вздрогнул, будто зашёл в морозильную камеру.
— Здесь мне будет безопаснее, мистер Пьер.
Тот удовлетворённо кивнул, не ожидая иного ответа.
Глава 17
Человек-насос.