«Тебе надо было просто войти туда, – внезапно хочется сказать мне. – Войти и сказать, чтобы он забыл про другую девушку. Может, он так и сделал бы».
– Ты хочешь купить мое молчание или нет? – спрашиваю я, присаживаясь на край постели. – У нас остается не так много времени до того, как меня отправятся искать. Если тебя увидят, поздно будет оправдываться.
Никасия издает протяжный страдальческий вздох.
– Моя мать сказала, что он молодой и слабый король, что слишком подвержен чужому влиянию. – Она высокомерно смотрит на меня. – Мать рассчитывает, что он удовлетворит ее требования. Если да, то ничего не изменится.
– А если нет?
Она вздергивает подбородок:
– Тогда перемирие между сушей и морем закончится и пострадает суша. Острова Эльфхейма погрузятся в волны.
– И что потом? – спрашиваю я. – Вряд ли вам с Карданом удастся объясниться, если твоя мать устроит потоп.
– Ты не понимаешь. Она хочет, чтобы мы поженились. Хочет, чтобы я стала королевой.
Я так изумлена, что какое-то время просто смотрю на нее, сдерживая приступ безудержного истерического смеха.
– Ты его едва не убила.
Она смотрит на меня равнодушно:
– Ну и что, ты же убила Валериана, разве нет? Я виделась с ним ночью перед тем, как он исчез. Валериан говорил о тебе, клялся, что ты заплатишь за удар ножом. Говорили, что он умер на коронации, но я так не думаю.
Тело Валериана зарыто в поместье Мадока, за конюшнями, и если бы его нашли, я бы об этом уже услышала. Это ее догадки.
А даже если убила, то что? Я – правая рука Верховного Короля Фейриленда. Он может простить мне любое преступление.
И все же воспоминание о той ночи пробуждает во мне ужасное напряжение схватки за собственную жизнь. Я думаю о том, что Никасия наслаждалась бы рассказом о моей смерти, как наслаждалась всеми унижениями, которым меня подвергали. Как наслаждалась ненавистью Кардана ко мне.
– Когда в следующий раз ты поймаешь меня на месте преступления, тогда и будешь выпытывать мои секреты, – говорю я. – А сейчас мне хотелось бы знать, что твоя мать намерена делать с Балекином.
– Ничего, – отвечает Никасия.
– А я думала, что Воздушный народ не умеет лгать.
Никасия прохаживается по комнате. На ногах у нее комнатные тапочки, их носки загнуты, как раковины улитки.