– Надо, – согласился подполковник. – Я постараюсь.
– Я тоже, – неожиданно для Игоря и Юльки сказал Федя. – Я тоже могу.
– Тогда так и порешим. Игорь и Юля остаются пока здесь, я добываю нужные бумаги. А вы пока не высовывайтесь, читайте побольше, расспрашивайте Ирину Ивановну… вот для начала научитесь писать и читать без ошибок, что во храме нужно делать, как себя вести. Молитвы тоже знать надо. Символ веры. А там видно будет. Может, вы уже завтра домой отправитесь…
Но ни завтра, ни послезавтра Юлька с Игорьком никуда так и не отправились. Юлька, открывая утром глаза, всякий раз надеялась увидеть стены лаборатории, опутанную проводами аппаратуру и чету Онуфриевых, которых и впрямь, безо всякого усилия, давно звала ба и дедом, следом за Игорем.
Она разом и надеялась на возвращение, и не желала его, во всяком случае не так быстро. Всё-таки это было восхитительное, небывалое приключение, и чтобы оно вот так резко бы оборвалось? Да ни за что на свете!
Ирина Ивановна с Матрёной меж тем всерьёз взялись за их обучение. Матрёна растолковывала, что и где берут, где что продаётся, какие есть магазины и лавки, по каким улицам Гатчино можно ходить, а куда соваться не следует; Ирина Ивановна объясняла основы старой грамматики, учила молитвы (особенно с Юлькой, Игорь, как оказалось, и так знал почти все основные).
Днём, пока шли занятия в корпусе (впрочем, подходившие к концу – близились годовые контрольные и экзамены, или «испытания», как говорили тут), Юлька и Игорь предоставлены были попечению Матрёны. Матрёна, с одной стороны, и впрямь знала всё про Гатчино, чего не знали наверняка и в полицейском управлении, а с другой – не имела привычки болтать. Вдобавок она ничему не удивлялась и не задавала лишних вопросов.
Подполковник Константин Сергеевич Аристов и в самом деле очень быстро добыл ребятам необходимые бумаги – выписки из метрических книг, согласно которым были Игорь с Юлькой родом из никому не ведомого города Зарасайска, затерянного где-то меж Волгой и Уралом, родителей лишились в раннем возрасте, а теперь скончалась и их опекунша; Ирина Ивановна Шульц по этим документам выходила им четвероюродной тёткой.
Юлька просто поражалась, насколько всё это казалось просто и даже наивно. Выписки, невесть кем сделанные, каким-то мелким чиновником заверенные, с мутноватой печатью – а тут это настоящий, полноценный документ!
– Ай да Константин Сергеевич, – одобряла меж тем Ирина Ивановна. – И пожар не забыл вписать, уничтоживший все оригинальные метрики!.. Конечно, если расследовать всё это по-настоящему, докопаются, но пока станут запросы слать да ответов дожидаться – до Второго пришествия провозятся.
– Так что ж нам, учиться теперь, что ли? – несколько уныло осведомился Игорёк. – Я-то, как писать по-старому, немного знаю… а вот Юлька совсем нет!
– А вот и нет! – возмутилась Юлька. – Ирина Ивановна очень хорошо учит!
И впрямь, выучив несложный мнемонический стишок про бедного и бледного беса, Юлька уже лихо расставляла яти на положенные им места.
Петя Ниткин, уходя, оставил в передней на видном месте аккуратно свернутые и перевязанные бумажные деньги, стопку серебряных монет с запиской: «У меня и так всё есть, а вам нужно!» – и наотрез отказался брать что-то обратно.
В Гатчино Юлька прежде была только один раз, и ничего интересного, с её точки зрения, там не оказалось. Дворец занимал какой-то институт, парк был совсем диким и заросшим. На улицах тянулись обычные пятиэтажки, правда, в центре тогда сохранялось немало старых домов, но выглядели они так себе – обветшавшие, неухоженные, большей частью превращённые в такие же коммуналки, где жили и они с мамой. Это же Гатчино, с окончанием на «о», не на «а», оставляло совсем иное впечатление. Центральные улицы асфальтированы, дома нарядные, свежеокрашенные, деревянное кружево наличников новенькое, и строгие дворники в серых фартуках подметают тротуары. Кое-какие дома Юлька даже узнала. Правда, выглядели они сейчас куда лучше.
Разумеется, на окраинах всё обстояло совсем не так красиво, но и тамошние домики, небольшие, скромные, содержались в порядке.
Всё было непривычно – обилие едальных заведений, зазывалы перед лавками, казавшиеся Юльке смешными вывески навроде «Новѣйшіе граммофоны. Гарфункель и сыновья». Зато мороженое тут оказалось превосходным, а разнообразие просто поражало. У Юльки, привыкшей к ассортименту вроде «стаканчик сливочный, 19 коп.» да «крем-брюле, 15 коп.», ну и, если очень повезёт, батончик в шоколаде с орехами аж за 28 копеек, просто глаза разбегались от разнообразия ванильных, фисташковых, ореховых, мятных, лимонных, апельсиновых, ананасовых и прочих сортов. И было оно куда нежнее, воздушнее привычного.
А вот рынок почти не изменился. И бабки-торговки почти не изменились тоже.
Сперва Ирина Ивановна их не отпускала одних – поручила Матрёне надзор. Матрёна подошла к делу со свойственной ей основательностью (почему, собственно, Юлька и оказалась на рынке) и горячо одобрила, когда Юлька вызвалась ей помочь на кухне.
– А вы, барышня, и не белоручка совсем! – хвалила Матрёна, видя, как Юлька ловко орудует большой сечкой, шинкуя капусту в деревянной миске.
ebooksa