Двери в полночь

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ах, Шеферель… Доигрались вы. Оба.

Из горла Оскара вырвался короткий рык, Шеф оглянулся на оборотня и шагнул к существу в колпаке:

— Что с ней?

Тот положил руки на стол, соединив кончики пальцев.

— Она привлекла слишком много внимания к себе, вот что. Две главные шишки Института возятся с какой-то девочкой-практиканткой! Да тут кто угодно задумается!

— Да что с ней?! — Оскар, не выдержав, хлопнул ладонью по столу врача. На дереве осталась вмятина.

— Да все с ней! — взорвался человечек, подскакивая на месте и крича оборотню прямо в лицо: — Все! Умирает ваша красавица! Прямое ранение в сердце!

Оскар коротко охнул и побледнел. Лицо Шефа стало каменной маской.

— Кто?

— Не знаю, — отмахнулся врач, — сами разбирайтесь. По отчету Дэвида — просто пьяный вампирюга в баре на Васильевском. Там есть это «Всевидящее око», вот они туда зашли — и все.

— Где Дэвид? — так же спокойно спросил Шеф, глядя куда-то поверх головы врача.

— В «ожидалке» сидит, — неприязненно дернул плечом человечек, — как привез ее, так и сидит с квадратными глазами.

— Пусть сидит, — Шеф перевел взгляд на врача. Тот невольно отступил. — Сколько?

Доктор опустил глаза на стол, торопливо поправил какие-то бумаги.

— Часа три, — он поджал губы, — была бы человеком, умерла бы на месте. А так ткань, конечно, пытается регенерировать, но рана слишком серьезная. Грубо говоря, мы только продолжаем ее мучения. Вот такой вот парадокс…

Он на мгновение отвернулся и посмотрел в забранное жалюзи окно. Уже светало.

— Она в сознании?

— Нет, — человечек повернулся к Шефу, — и слава богам.

* * *

То, что Шеф отправил меня на верхнее дежурство, было несправедливо. Он, как младенца, ограждал меня от любой опасности, запрещая не только играть со спичками, но и смотреть на огонь. Это бесило до такой степени, что я готова была биться головой о стены — если бы это помогло.

После заседания я некоторое время просидела в зале, наблюдая, как к Шефу подходят то одни, то другие существа, о чем-то тихо перешептываясь. Он кивал, улыбался и иногда пожимал им руку. Другие, наоборот, склоняли перед ним голову, как перед коронованной особой, и я в миллионный раз задавалась вопросом, что же такое Шеф.