Их проклятые судьбой жизни были переплетены, сколько она себя помнила. Не десятки лет — десятилетия были каплями в этом море. Традиции и новинки сменяли друг друга. В пятидесятых ей больше всего нравились американские машины, а шестидесятые звенели музыкой революции. Новые течения были забавными и увлекательными, но оценить перспективу можно было, только прожив несколько веков.
Изменения — неотъемлемая часть эволюции. Механизация, неоклассицизм, паровой двигатель, хлопкоочистительная машина, голод, сельское хозяйство, фотография, развитие медицины, импрессионизм, газовое освещение, парфюмерия, Великая депрессия, нитка для чистки зубов, сухой закон, мировые войны, расщепление атома, антибиотики, сюрреализм, правозащитники. Космические полеты, Кубинский кризис, освобождение женщин, электрогитары, нефть, биологическое оружие, микроволны, обувь на шпильках, падение коммунизма, СПИД, Чернобыль, телевизоры с широким экраном, площадь Тяньаньмэнь, «Виктория Сикрет», ноутбуки, Всемирный торговый центр, айфоны — все это формировало курс истории. Изменяло саму структуру мира. Хлоэ, когда не пыталась избавиться от Дитера, собственными глазами видела бесчисленные чудеса.
Она видела Испанскую, Китайскую, Оттоманскую империи в период их падения, Священную Римскую империю и империю Великих Моголов, по сравнению с которыми Ричард Никсон и оба Буша на посту президента казались кратковременными грозами алчности и коррупции. Мусором в бесконечных песках времени. Сегодня люди уже не способны понять, что такое дискриминация женщин и цветных, и это давало надежду на то, что вскоре те же шоры спадут с глаз общества в отношении гомосексуалистов. Природа греха и пуританское сознание когда–то правили на этих берегах, а теперь никого не удивляли чернокожий президент и свободная продажа презервативов в автоматах и общественных уборных.
К сожалению, Дитер не изменится никогда, если только Хлоэ не решится на радикальные меры. Она пыталась достучаться до него, пыталась снова и снова. Пыталась идти собственным путем, дать Дитеру свободу, но он повсюду следовал за ней, как тень. Она уезжала в Берлин, Хельсинки, Париж, Калькутту, Лондон, Лос–Анджелес, но Дитер всегда ее находил.
Дзинь.
Дзинь.
Дзинь.
Дзинь.
Дзинь.
— Привет, это Хлоэ, и я сейчас не могу ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
Би–и–ип.
— Слушай, после всего, что я для тебя сделал, ты могла бы проявить хоть каплю уважения и взять трубку, когда я звоню. Ты не умрешь, если хоть раз подумаешь о ком–то, кроме себя. Я лишь пытаюсь быть вежливым. Я тянусь к тебе. Через весь мир я протягиваю тебе руку в надежде, что ты ее примешь. Пожалуйста, пойми, я никогда не хотел никого, кроме тебя. И никогда никто не будет мне нужен, но ты по–прежнему говоришь «нет» всему, что бы я ни пытался сделать. Я так скучаю по девочке, которой ты была раньше. По вкусу… По выражению твоих глаз. По божественным звукам твоего голоса. Милая, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, поговори со мной. Я прошу тебя поговорить со мной. Если не сегодня, то вскоре. Я могу подождать. Я буду ждать вечно, если понадобится. Хлоэ, поговори со мной… Я люблю тебя.
Хлоэ вздохнула, но не от раздражения. Она приняла неизбежное. А потом была тишина. И только звук шагов.
Она отправилась на кухню. Сколько бы она ни жила в тени цивилизации, где бы ни снимала дом или квартиру, один ящик в кухне всегда служил хранилищем ее инструментов. Мерная лента, тиски, винты, отвертка со сменными жалами.
Она отложила в сторону молоток и шуруповерт в поисках нужного инструмента.
Забивание кола в грудь было делом слишком личным. Даже романтичным. Проникновение, единение, все такое. Всплеск алой крови означал смерть вампира. И последний взгляд глаза в глаза. Ни за что на свете она не собиралась позволить Дитеру в последний миг ощутить хоть какое–то подобие близости. После всего пережитого кол казался слишком щадящим выбором.
Столько веков прошло с тех пор, как Дитер сделал свою незадачливую жертву бессмертной, и ни разу за все это время он не задумался о том, что она может чувствовать. Она в голос кричала о том, что ему нельзя входить, она отстаивала свое право остаться одной, но он никогда ее не слушал.
Преследователь хотел лишь вымотать свою жертву, загнать, заполучить как приз в им же самим придуманной игре. Хлоэ помнила, как пыталась объяснить ему свои чувства, но наглый ублюдок плевать хотел на личные границы и все возможные аргументы. И теперь, благодаря букету цветов, которые не были ей нужны, Хлоэ наконец поняла, как может получить желаемое.
Поглаживая пальцами длинное лезвие, она думала о том, насколько сильным будет сопротивление плоти. Раз уж осиновый кол мог показаться традиционным и романтичным, то, возможно, медленно отпиливая его голову зазубренным лезвием, она наконец донесет до него простую мысль о том, что она его не любит. И даже если Дитер до самой смерти будет сопротивляться пониманию, он хотя бы не сможет больше ей звонить.
Хлоэ достала из ящика пилу.
ebooksa