Продолжение имело место в секретной комнате, где на ту пору, по обыкновению, шикарная постель была расстелена — прямо на полу, на нескольких пухлых матрацах. А крошечный стол-бюро, который днём превращался в рабочее место следователя, временно перенесен в кабинет директрисы. Зелёная лампа «солдатушки» переехала туда же, на рабочий стол мадам.
Не мудрено, что позднее утро застало вышеупомянутую мебель и ламповый инвентарь всё на тех же, не вполне официальных местах. И не мудрено, что директриса, в кои-то веки проспала начало рабочего дня.
И всё бы ничего, кабы «солдатушка», фанатичный, то бишь чересчур усердный следователь, не начал барабанить в дверь…
Как ни старалась привести себя в порядок дама, как ни мечталось ей, чтобы Архип голубем улетел в окно, однако правда жизни выдалась суровой: следователь их обоих понял, а их действия истолковал по-своему.
Архип, как ни странно, держался солидно — не трясся и уже не падал на колени. Возомнил себя крепким фаворитом? Возомнил бы, несомненно возомнил бы, как и каждый крепкий мужик на его месте, если бы… Если бы не следователь. Зверь! Покидая кабинет мадам, дворник явственно услышал:
— Теперь понятно, уважаемая госпожа директриса, почему вы так старались возложить всю вину на мадам Курятникову…
Сильно горевал Архип, несказанно мучился. И что больней всего: тут жаловаться было совершенно некому. Ведь сторожам и косарям об играх с директрисой не поведаешь…
И долго бы он мучился, долго бы страдал, и в итоге, может быть, таки попал бы в казематы. Но!.. Не судьба ему была идти в тюрьму.
Дело в том, что за всеми телодвижениями институтской челяди, а также за выходками бонн, равно как и за их страданиями, постоянно следил один человек. И то была не Верочка. Неусыпнейше бдел за абсолютно всеми событиями в институте не кто иной, как тайный граф Пётр Скобелев, в миру помещицкий сын Пётр Болотников.
Одному следить за персоналом в несколько десятков единиц трудно, а делать параллельно важные дела ещё труднее. Здесь непременно нужен союзник. А то и два.
Насчёт первого союзника графу давно стало ясно: сквернословящий и вечно пьяный учитель химии за деньги мать родную продаст или перезаложит в ломбарде.
Но одного химика было мало. Требовался человек трезвый, порядочный. Хоть и не очень грамотный, но кое в чём имеющий соображение. «Зело провинившийся» Архип был самое то.
Заметив весьма грустного, покидавшего начальственные кабинеты дворника, Пётр Сергеевич метнулся к нему.
— Знаю твоё горе, братец, можешь не рассказывать, — завёл хитрую песню новичок-чернорабочий. — Дай-ка мне твой ключик от чулана! Остальных ключей не надо, оставь их при себе. Я тебя выручу, обещаю — завтра же будешь весел и пьян. Но и ты обещай мне подмогу в поиске невесты. Страсть как хочу жениться на благородной петербурженке, на коренной… Пусть будет даже бедная, согласен!
Ключ был немедленно выдан. Необходимые обещания также спешно даны.
Несмотря на неприятную утреннюю встречу со следователем, а также на ожидавшие их с дворником большие неприятности, мадам директриса, как и её новый фаворит Архип, сохраняла полное душевное спокойствие.
Во-первых, законник застал их одетыми и совершенно не оправдывавшимися. Во-вторых, пафосное отбытие «солдатушки» на три дня, для подготовки материалов в суд давало возможность придумать кучу версий для оправдания.
Чем далее, тем веселее становилось на сердце у директрисы. Пускай сначала что-нибудь докажет этот… Крючкотворец! Может быть, они с Архипом обсуждали пропажу девочки при закрытых дверях, как и подобает в таких случаях. А что с самого раннего утра помогали следствию, так им обоим не спалось. Совершенно справедливо не спалось! Дворник фигурировал как самый главный обвиняемый, а она, его начальница, обязана была выслушать то, что не каждый обвиняемый расскажет следствию.
Первый день отсутствия душегубца мадам отпраздновала двойной встречей с дворником, опять же при закрытых дверях, а также двойной дозой шампанского. Искренне влюблённой женщине многое дозволено, особенно когда она искренне одинока. Получив неограниченную возможность плакаться и жаловаться на жизнь, да ещё в такой рыцарской компании, когда ни слова возражения, одно сочувствие, мадам директорша практически утратила самоконтроль. В хорошем смысле этого слова. Говоря простецким языком — потеряла голову. Отсюда и храбрость, и нарочитая бравада и… Да что там! Почти каждый такое испытал, если он любил и не прирождённая сволочь.
Помимо всего прочего, счастье директрисы укреплялось сознанием того, что, как это ни странно, именно на сей раз, об утреннем конфузе было известно только следователю. Когда «солдатушка» барабанил в дверь, никого в коридоре не было. Мадам хотелось так полагать. Петра Сергеевича она просто не заметила.
ebooksa