Кесарь остановился и прошептал:
— Уже все, Кари Онеиро. Теперь все. Все…
Странная мысль мгновенно мелькнула в сознании: «Я выжила?»
— Как видишь, нежная моя, — он едва слышно усмехнулся, — ты жива, как я и обещал.
И на смену зубам пришли губы, а там, где они прикасались, боль сменялась легким ощущением дискомфорта, но вскоре и это ощущение исчезло. Кровь остановилась.
А кесарь неторопливо отошел от меня, вернулся к тому же самому креслу, и в его руке появилась новая бутылка с вином.
Когда он опустился в кресло, устало и уже не скрывая факта своей нетрезвости, я поняла, что все действительно закончилось… Просто закончилось. Уже все, Катриона, все…
— Именно, — подтвердил кесарь и грустно улыбнулся. — Уже все, нежная моя… и для тебя… и для меня.
Подступившие рыдания я подавила волевым усилием. Выпрямилась, взяла салфетку, нервным движением попыталась вытереть кровь. О Великий Белый Дух, дай мне силы не скатиться до истерики, потому как я на грани!
— Ты? — задумчиво переспросил император. — Ты не одинока, я сейчас в том же состоянии, Кари.
И на смену страху пришла вполне закономерная злость.
— Тогда какого гоблина вы только что сделали? — я едва не сорвалась на крик. — И что это было? Наказание? Очередная демонстрация силы? А может, попытка меня убить? Вам что, семейная жизнь уже опостылела?! Так стоило и далее придерживаться холостяцкого образа жизни! Какого демона вы только что располосовали мою шею своими нечеловеческими клыками?!
Император расхохотался. Он просто хохотал, чуть откинув голову назад, и в этом смехе было что-то жуткое.
Что ж, я нашла в себе силы переждать эту странную реакцию на мои слова. Затем вернулась к разговору:
— Почему вы это сделали? — уже тише и спокойнее спросила я.
— Почему? — лениво отозвался кесарь. — Причина в том, нежная моя, что ты совершенно превосходна на вкус. В буквальном смысле данного выражения.
Я вздрогнула и не сдержалась:
— Мне полагается встретить данную информацию с чувством безудержного восторга?
Кесарь промолчал, насмешливо глядя на окровавленную супругу. К слову, кровь оттираться не желала. Без воды мне ее, похоже, не смыть…
Я нервно прикоснулась к месту прокуса — раны не осталось. Вообще никаких следов.