— Нежная моя, — негромко позвал кесарь.
Повинуясь, посмотрела на супруга. Император вновь приложился к бутылке, не отрывая взгляда от меня даже в процессе целенаправленного опьянения, затем задумчиво вопросил:
— Ты помнишь, что Мейлина сказала о пророчестве?
«Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать», — пронеслось в моей голове.
— Именно, нежная моя, — кесарь грустно улыбнулся. — Но это лишь часть. Истинное пророчество звучит так: «Когда в сердце твоем воцарится нежная страсть, отдавшей жизнь за любовь — позволь дышать».
Я не особо вслушивалась в сказанное, так как бесконечно бесило ощущение собственной крови на теле. Хотелось отмыться от теплой тягучей влаги, прикосновений кесаря и чувства собственного бессилия!
— Коварная моя, ты не слушаешь, — задумчиво протянул император. — Хотя… возможно, оно и к лучшему…
К лучшему?! Мой собственный супруг только что прокусил мне шею, напился моей королевской крови, да еще и нахваливает ее вкус! Что тут произошло к лучшему?! Еще бы причмокнул в знак восторга!
Хватит… Нельзя нервничать, нельзя срываться, нельзя позволять ему… Нельзя… Нужно успокоиться!
Я с силой сжала ладони, пытаясь сдержаться, и ногти впились в кожу.
— Не смей! — с неожиданной яростью приказал кесарь.
Вздрогнув, удивленно взглянула на него.
— Не смей причинять себе боль! — выдал он неподдающийся логике приказ.
Горько усмехнувшись, язвительно прошипела:
— Ну что вы, мой дорогой супруг, это же исключительно ваша прерогатива!
В ответ император вновь отхлебнул из бутылки, а после швырнул ее об стену. Грохот разбившегося стекла, жалобный звон опавших осколков и расплывающееся пятно на стене…
А меня тошнило от запаха собственной крови.
— Сколько можно об этом думать? — раздраженно вопросил кесарь.
— О крови? — вопросила я.
— Именно!